Олег Казаринов - Неизвестные лики войны

И только 22 апреля 1915 года применили впервые выпуск газов из баллонов, имевший большой успех.

Кстати, первые химические обстрелы были обусловлены отнюдь не какой-то особой кровожадностью воюющих или желанием использовать «сверхоружие» для нанесения врагу огромных потерь. Всё объяснялось достаточно просто.

Дело в том, что огромный расход артиллерийских снарядов в первые же месяцы войны, недостаток необходимых запасов и низкое производство имели следствием снарядный голод на фронтах. Промышленность не могла сразу удовлетворить потребности в селитре, важной составляющей во взрывчатых веществах. Военные эксперты тех лет констатируют:

«Необходимость замены взрывчатых веществ в снарядах и стремление вывести из строя противника, нетронутого осколками, — были основными причинами создания химических снарядов. (…)

Вопрос заключался в идее применения и в умении создать средства для перебрасывания его противнику с минимальными опасностями для своих войск».

И лишь когда рухнула идея «блицкрига» и война стала приобретать формы «позиционной», немецкое командование потребовало от учёных создания более радикальных средств поражения. «Успех приходит в конце января, когда мощная немецкая химическая промышленность поставляет на фронт тысячи готовых к употреблению баллонов с хлором».

Мало того, упоминавшаяся выше статья 22 Гаагской конференции запрещала лишь «употребление снарядов, единственной целью которых является распространение удушливых или смертоносных газов». В момент принятия декларации ещё не предвидели возможность пуска газов из баллонов, и поэтому германское командование юридически не являлось виновником в нарушении каких-либо международных норм в глазах мировой общественности.

Утром 22 апреля 1915 года, когда ветер задул от германских позиций к французским, наблюдатели заметили, что над окопами, занятыми кайзеровскими солдатами, поднялось тяжёлое жёлто-зелёное облако и, медленно расползаясь, поплыло к французам.

«Решив, что немцы ставят дымовую завесу, чтобы атаковать под её прикрытием, наблюдатели подняли тревогу, солдаты разбежались по местам. Облако приблизилось, и тут у всех запершило в горле, только что свежий воздух стал буквально раздирать лёгкие. Раздался душераздирающий вопль: „Газы!“

Хлор действует немедленно. Не имеющие средств защиты солдаты бегут назад в поисках пригодного для дыхания воздуха, но, запыхавшись, они ещё более интенсивно вдыхают яд. У них начинается рвота, вскоре многие умирают. Газ выжигает глаза и лёгкие. У оставшихся в живых открывается рвота желтоватой жидкостью, они харкают кровью».

В тот день на линии фронта протяжённостью в восемь километров химики кайзеровской армии всего за 5 минут выпустили из 6000 баллонов 180 тонн хлора. Этого оказалось достаточно, чтобы без единого выстрела вывести из строя целую дивизию.

Меньше чем за 45 минут умирало 5000 человек, ещё 10 000 «отравлены и не в состоянии продолжать бой. Их эвакуируют в тыл и лечат подручными средствами. Некоторые из них выживут (они умрут позже, через несколько месяцев или лет), но большинство гибнет сейчас. Вскрытие показывает наличие в альвеолах лёгких беловатой пены. На срезе они выглядят пропитанными кровью, как при смерти от острой пневмонии».

Немецкая атака не должна была стать для командования союзников неожиданной.

«Операции немцев по доставке баллонов на Ипрский выступ не прошли незамеченными. С конца марта немецкие пленные упоминают о складах, где хранятся баллоны с газом. Бельгийская разведка также располагает соответствующей информацией и передаёт её союзникам. Наконец, после штурма англичанами высоты 60 южнее Ипра один из унтер-офицеров нашёл несколько баллонов. Но штаб союзнических войск не желает верить в то, что это оружие будет применено, и не принимает мер для обеспечения армии средствами защиты».

После первого успеха немцы не воспользовались своим преимуществом. Не пошли в решительную атаку. Не прорвали фронт.

Высокая эффективность газа потрясла германское командование. Результаты нужно было осмыслить, разработать новые приёмы ведения наступления, внести в концепцию боя. Проверить ещё раз.

24 апреля и в начале мая возле Ипра немцы вновь проводят газовые атаки против англичан и канадцев. (Тем кое-как удаётся защититься при помощи пропитанных водой или мочой носовых платков, бинтов и носков.)

В мае германцы применили новое оружие и на Восточном фронте, в районе Боржимова. 3-й германский корпус генерала фон Безелера атаковал участок 5-го Сибирского корпуса 2-й армии Северо-Западного фронта. Но на этот раз использовался уже не хлор, а специальное боевое отравляющее вещество — фосген. Особенно тяжёлые потери понесла 14-я Сибирская дивизия.

Одни источники утверждают, что в результате этой химической атаки «дивизия погибла почти целиком», другие сообщают, что «1089 русских солдат умерло на позициях и, кроме того, 7735 солдат были отправлены в лечебные заведения», третьи уверены в том, что эта газовая атака «унесла жизни 3100 русских и 350 немцев».

Подобное разночтение часто встречается при оценке потерь от отравляющих веществ в Первой мировой войне. Особой статистики тогда ещё не велось, и зачастую пострадавшие от отравления причислялись к обычным раненым. А потери от ружейно-пулемётного огня приписывались воздействию газов. И наоборот. Та же путаница возникала и при учёте погибших от ран.

(Командование располагало одними данными, медики — другими, очевидцы — третьими, а военные исследователи и историки — четвёртыми. Поэтому я постараюсь быть предельно аккуратным в этом вопросе.)

В ответ союзники стали использовать аналогичные средства. Французы произвели свою первую газовую атаку в Шампани в сентябре 1915 года, а англичане в Лосе и на Сомме в феврале 1916 года.

В сентябре 1916 года начали применять газы и русские войска.

Фосген и хлор использовались в «верденской мясорубке» в надежде уничтожить как можно больше живой силы врага. Местами это приводило к успеху. Так, 7 мая, применив новый быстродействующий удушающий газ «зелёный крест», немцы заняли высоту 304,0, что позволило им обстреливать тыловые коммуникации Вердена.

В июле 1917 года в яростном сражении под Марашештами русская 71-я пехотная дивизия «целиком легла в облаках фосгена».

В мае 1918 года появляются первые снаряды с ипритом.

Вообще, к этому времени химические снаряды составляют уже четверть всех артиллерийских боеприпасов.

До сих пор во Франции обнаруживают заброшенные склады времён Первой (!) мировой. По оценке специалистов, только в окрестностях Вердена осталось лежать в земле около 12 млн. неразорвавшихся снарядов. Миллионы их ждут своего часа у Марны и Соммы. По признанию командира взвода французских сапёров Реми Делеза, его подразделение находит ежегодно по крайней мере тридцать тонн снарядов с отравляющими веществами.