Станислав Грибанов - Пилоты Его Величества

Выпущенная им в свет книга «Война и лёт воинов» является как бы отражением того, что пережил за эти два года отважный авиатор, пришедший к непреложному сознанию исключительной важности для России военной авиации. Эта брошюра – громкий призыв ко всем любящим свое отечество о необходимости создания воздушного флота.

Начинается книга констатированием несомненного факта, что за последние годы лёт сделал колоссальный успех, ибо дал возможность летать не только в штиль, но и при сильном ветре. Раньше летчики могли летать лишь в безветренные дни и были посему малопригодны к войне. Ведь врага не упросишь отложить сражение до безветрия. Теперь – дело иное: погода не упразднит летунов во время боя. Ни ветер, ни дождь им не страшны. Есть много лиц, высказавших тот взгляд, что аэропланы, со времени изобретения их братьями Райт, не улучшены и не поддаются усовершенствованию. Н. Попов находит (и с ним нельзя не согласиться), что эта грубая ошибка. Это могут говорить только люди, знакомые с авиацией по картинкам иллюстрированных журналов. Аэропланы братьев Райт, имея поверхность в 55 квадратных метров, поднимали 4½ пуда лишнего веса и летали со скоростью 45–50 верст в час. Современные аэропланы, при поверхности в 18–24 квадратных метра, поднимают 25 пудов лишнего веса и летают с головокружительной скоростью – 120–170 верст в час. Аэропланы стали теперь мощными птицами, не боящимися ветра даже в 70 верст в час, тогда как первые «Райты» нещадно разбивались о землю самым легким дуновением ветра. Словом, «слабенькие птенцы стали орлами».

Чтобы еще более подтвердить мнение о значительном усовершенствовании аэропланов за последние годы, Н. Попов останавливается на тех задачах, которые были выполнены летчиками на последних маневрах во Франции, – разведка и наблюдение за результатами артиллерийской стрельбы.

Артиллерия – огромная боевая сила, если бьет по видимой цели. Но на войне редко удается видеть далекую цель, и это необычайно понижает боевую силу артиллерии. Наша артиллерия в последнюю Русско-японскую войну была поставлена образцово, но и у нас не могли, конечно, ей дать глаза, чтобы видеть невидимого, отлично прячущегося, далекого врага. Теперь положение изменилось к лучшему – летчики дадут свет артиллерии и станут ее глазами. Произведенные в этом направлении во Франции опыты превзошли самые смелые ожидания: огонь артиллерии, при работе летчиков, становится столь же метким, как если бы командующий им стоял недалеко от места падения снарядов и видел ясно действие их. Еще до производства этих опытов один из лучших французских артиллеристов, полковник Бернар, говорил: «Две батареи с летчиками в пять раз сильнее, нежели три батареи без летчиков». После означенных опытов все убедились в истине слов полковника Бернара и для всех стало ясно, что летчик – это глаза батареи, глаза верные, точные, быстрые, которые принесут несомненную пользу «помирающей от слепоты артиллерии». У нас в России, к сожалению, до сих пор не было произведено опытов в этом направлении; между тем если бы наши артиллеристы только раз испытали, какую силу дают «летающие глаза» батарее, то они настояли бы на том, чтобы впредь каждая батарея была наделена аэропланом.

«Летуны – разведчики и метатели бомб» – так озаглавил Н. Попов одну из глав своего труда. Действительно, как показали последние маневры во Франции, аэропланы оказались вполне пригодными как для целей разведки, так и для поражения сверху. Военные действия в Триполи вполне подтвердили выводы мирного времени.

Хорошие наблюдатели особенно нужны во время боя. Главнокомандующему важно было быть зорким – глаза его должны видеть ясно, быстро, точно. Французским Генеральным штабом были выработаны требования, которые должны предъявляться к военным самолетам: они должны поднимать три человека – летчика, наблюдателя и метателя бомб, который, в случае нужды, служит заместителем первых двух. У последнего руль под рукой, и он тотчас замещает летчика, если его поразила вражеская пуля. Если затем выбывает из строя заместитель, то его заменяет наблюдатель. Пока урона на самолете нет, заместитель может быть телеграфистом. «Незрячесть» главнокомандующего – верный залог проигрыша сражения. Мукден служит этому ярким примером. Здесь летчики, дав армии и главнокомандующему зрение, создали бы более счастливую картину войны. Об этом бое лучше всего мог бы рассказать генерал Каульбарс, понесший тогда огромный урон со своей армией и ставший теперь горячим поклонником применения авиации в военном деле.

Применение аэропланов для метания бомб кроме нанесения страшного урона на войне необыкновенно замедлит мобилизацию, разрушит всю стройность ее, сделает врага слабым еще до начала военных действий на земле. Война будет начинаться в воздухе – первым делом полетят к врагам быстрые, грозные стаи летчиков.

Летуны, по выражению Н.Е. Попова, – страшные враги. Их надо уметь уничтожать. Как известно, за границей имеются уже в настоящее время орудия, специально приспособленные для стрельбы по дирижаблям и аэропланам. Действенность этих орудий пока не испытана за неимением летающих искусственных мишеней; но можно смело сказать, что вряд ли она особенно велика, если принять скорость полета современных аэропланов (150–170 верст в час). Вернее всего, что в будущих войнах придется «летчикам уничтожать летчиков».

Кто знает, может быть, и прав автор настоящей книги, утверждающий, что в будущей войне «кто победит в воздухе, тот победит и на земле. Выколи глаза врагу, и он, слепой, будет твой».

У нас инженерное ведомство приобретает для военных целей самые разнообразные аэропланы. Для боя в воздухе это большая ошибка. Как броненосцы, орудия и ружья, военные аэропланы должны быть лучшие из всех существующих. Тихолеты в воздушном бою будут всегда обреченными жертвами быстроходов: они не могут ни догнать врага, ни улететь от него, ни подняться над ним, чтобы бросить бомбу; словом, у них нет силы ни нападать, ни защищаться. Уничтожив же летчиков неприятеля, даже малая армия победит большую, или, говоря словами автора брошюры, «зрячий карлик убьет слепого великана».

Н.Е. Попов – в полном смысле слова фанатик воздухоплавания. Временами он до того преувеличивает значение этого «нового рода войск», что трудно даже согласиться с его выводами. Так, например, он говорит: «Конница отслужила свою службу, и самолеты хоронят ее». С этим мнением вряд ли согласятся даже не кавалеристы. Правда, в последнюю Русско-японскую войну кавалерия мало принесла пользы, но нам кажется по меньшей мере рискованным упразднить ее. У японцев было мало кавалерии. Это верно, но верно также и то, что наши поражения у Ляояна и Мукдена окончились бы гораздо печальнее, если бы у наших противников была сильная кавалерия, могущая завершить бой. Наша же конница не принесла нам пользы лишь потому, что мы все время держались оборонительного образа действий. А потому глубоко не прав г-н Попов, убеждающий, что «лишь в мирное время коннице будет оставлен почет служить украшением парадов, исторических минут, приема высоких гостей, в виде воспоминания славного прошлого».