Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 5

Золотарев. — Да, когда я вернулся, я не помню, когда это было.

Председатель. — Мы дату установим, а вы — события.

Золотарев. — Я сейчас же вызвал его и начал говорить. Я не имел основания говорить относительно дела Дашнакцутюн и говорил только относительно новороссийского дела, что там имеются помарки. До этого с ним беседовал по этому поводу товарищ прокурора Сергеев. Когда я вернулся, Сергеев говорит относительно Лыжина, что он убит, не знает, что ему делать, что его обвиняют в совершении подлогов по новороссийскому делу. Наблюдал за предварительным следствием товарищ прокурора Аксаков. Он был назначен наблюдать за предварительным следствием, в первый же год, при чем он был освобожден положительно от всяких занятий, от каких-либо обязанностей.

Председатель. — Было наблюдение по делу о новороссийской республике?

Золотарев. — Нет, по делу Дашнакцутюн. У меня было два товарища — Аксаков и Виппер. Товарищ прокурора Виппер и я остались вдвоем, а Аксаков с этого момента и до конца наблюдал за производством предварительного следствия. Затем это новороссийское дело было рассмотрено. Я сказал Лыжину: «Пожалуйста, чтобы никаких помарок, никаких подчисток не было. В делах часто бывают помарки — чтобы ничего подобного не было. Я настаиваю на этом и примите меры. Лучше пишите новый протокол. Если вы сделали перемену, то делайте отметку внизу, перед подписью свидетеля». Затем, когда это дело относительно новороссийской республики было рассмотрено, я успокоился, потому что было признано (оно рассматривалось в окружном суде и доходило до Сената), что злонамеренности не было. Раз все дело было пересмотрено, я чувствовал успокоение. Дело Дашнакцутюн было в несколько десятков томов. Я просмотрел, не было ли подчисток и помарок. И вот в одном томе я увидел — было написано, например, Ман, а его рукой Манус — это подчищено совершенно ясно. Я говорю: «Каким образом вы можете это допустить?». Значения это не представляло, потому что Ман, Манус, — это все равно, но для него это улика. В общем, в остальном я ничего не видел. Дело приходило совсем к концу. В это время я опять отлучился по делам службы в Петроград. Когда я вернулся, товарищ прокурора Аксаков со мной говорил. Я ему еще раньше сказал подготовить весь материал, чтобы, когда следствие будет закончено, этот обвинительный акт тоже был закончен.

Председатель. — Когда вы вернулись?

Золотарев. — В январе. Я был на рождественских праздниках в Петрограде.

Председатель. — Это, значит, был январь 1911 года, так что вы рождественские праздники 1910 года были в Петрограде?

Золотарев. — Да. Аксаков мне сказал, что он многим протоколам не доверяет, не то что не доверяет — я не помню как он выразился, и что есть помарки. Я его попросил, чтобы он мне показал. Он мне указал некоторые места, но какие, я не помню, где, действительно, были помарки, росчерки и вычеркнутые слова. Я вызвал Лыжина. Свидетельские показания никакого значения не имели. Потом Аксаков мне заявил относительно того, что при экспертизе было оказано давление на экспертов-армян.

Председатель. — Это по вашем возвращении?

Золотарев. — Это уже потом было, после моего возвращения. С армянской экспертизой не считались. Что же касается вопроса относительно зачеркнутых мест, которые имеются в протоколах допроса, то я заботился, чтобы все предварительное следствие было произведено самым подробным образом, чтобы все данные, которые имеются в деле, чтобы все протоколы обвиняемому представлялись, чтобы всякое заявление, которое делается обвиняемым, было занесено в протокол. Так и было поступлено. Предъявлялся акт предварительного следствия чрезвычайно тщательно и подробно. Тянулось это несколько месяцев. Там его предъявляли целому ряду лиц, группам. Я сам ходил и предъявлял. И были заявления со стороны некоторых лиц, которых я сейчас вспомнить не могу, относительно некоторых документов, что в этих документах имеется много подчисток и помарок. Все эти заявления занесены в протокол и были по этим заявлениям произведены экспертизы на месте. В предварительном следствии протоколы этих экспертиз имеются, с установлением вопроса, кем и когда эти изменения были произведены. Никаких указаний на Лыжина со стороны экспертов не было. Никаких жалоб со стороны обвиняемых, которые в судебную палату обращались с очень большим количеством жалоб, не было. Так что относительно того, что он сделал, не имелось жалобы. Я не имел никакого основания подозревать, что он совершал какие-либо подлоги, и теперь я не знаю, какие были эти подлоги. Я знаю, что производилось особое расследование. Я только этим хотел сказать, что вопрос относительно подчисток и помарок, которые были сделаны, меня взорвал. Я принял все меры и предъявлял все требования к тому, чтобы в тот момент, когда судебное следствие представлялось законченным, после того, как оно три года производилось, чтобы все было выяснено, чтобы все это имелось в документах предварительного следствия и могло бы быть на суде установлено то или другое отношение к той экспертизе, которая дана. Насколько я знаю, эти эксперты вызывались из Новочеркасска и здесь они сопоставлялись с экспертами, которые находились в судебном заседании. И вопрос оставался в этом отношении очень часто спорным. Много ли подлогов было, какие они были. В виду того, что после меня расследование производилось, я должен сказать, что я принял все меры к выяснению каждой помарки и по каждому вещественному доказательству.

Председатель. — Т.-е. когда вы приняли меры?

Золотарев. — Во время предварительного следствия.

Председатель. — До вашей поездки в Петроград?

Золотарев. — До поездки в Петроград никаких экстренных мер не принимал.

Председатель. — Так что вы утверждаете сейчас, что обратили внимание, как прокурор палаты, только на некоторые помарки, такие недочеты вы старались исправить?

Золотарев. — Исправить? Нет.

Председатель. — Старались исправить в том смысле, чтобы путем повторной экспертизы выяснить.

Золотарев. — Ах, да. Чтобы этот вопрос был выяснен на предварительном следствии. Относительно тех помарок, на которые было сделано указание.

Председатель. — А относительно неправильных действий самого Лыжина в других отношениях не было вами указано?

Золотарев. — В других отношениях?

Председатель. — Да.

Золотарев. — В других отношениях. Я докладывал комиссии, что было указано относительно давления, произведенного по этой экспертизе.

Председатель . — Ну, хорошо. Что же вы сделали тут?

Золотарев. — Тут особенного расследования не было. Но, если не ошибаюсь, боюсь сказать, была подана жалоба в судебную палату.