Виктор Муратов - Командарм Лукин

— Не вам, но… всех нас касается, — сбивчиво объяснял Батманов. — Я знал, что он…

Лукин снова развернул листок. «Товарищ Лобачев! — читал он вслух. — Под Острогом погибло много наших бойцов, в этом месте не было полевых частей, и 381-й полк должен был закрыть брешь. Я не знаю, правильное ли это решение? Сразу было убито 800 человек. Люди дрались честно. У немцев много танков, а у нас не оказалось противотанковых средств. Я не выдержу суда за гибель людей. Когда вы получите это письмо, меня не будет в живых. Простите, что я так позорно погибаю, смалодушничал. Вы, товарищ Лобачев, меня в партию рекомендовали. Подопригора».

Лукин мельком взглянул на Батманова.

— Как он мог? — проговорил политрук. — Это же… Это…

— Погоди ты! — Лукин еще раз перечитал письмо и надолго задумался.

Что толкнуло командира полка на такой поступок? Конечно, он был потрясен гибелью восьмисот человек. Но его нельзя было ни в чем упрекнуть. Подопригора честно выполнил свой воинский долг. Жаль, что в тот момент рядом с ним не оказалось человека, который бы сумел его поддержать, ободрить.

Раздумья Лукина прервал зуммер телефона. Лукин спрятал письмо в конверт и протянул Батманову:

— Передашь адресату. А сейчас, Анатолий Иванович, отправляйся в Шепетовку к Маланкину. Я пока остаюсь здесь. Держите со мной связь.

Лукин взял трубку. Докладывал полковник Сидоренко. Он находился на правом фланге дивизии.

— Товарищ комдив, немцев на правом фланге остановили! — услышал Лукин в трубке.

— Полковник Краснорецкий ранен. У телефона генерал Лукин. Что у вас?

— Закрепляемся на высотках, положение стабилизировали.

— Хорошо, держите фланг. Вам приказываю явиться на КП дивизии.

Едва Лукин положил трубку, как снова раздался зуммер. Докладывал Маланкин.

— Михаил Федорович, вам необходимо быть в Шепетовке.

— Что случилось?

— В городе какие-то воинские части. Следуют через станцию.

— Найдите старшего начальника и прикажите от моего имени задержать войска. Задержите до моего приезда. Я скоро буду.

В блиндаж вошел полковник Сидоренко. Гимнастерка, брюки, сапоги в пыли. Глаза ввалились, широкие скулы были покрыты рыжеватой щетиной. Доложив обстановку, он ждал дальнейших приказаний.

— Полковник Краснорецкий отправлен в госпиталь. Командование дивизией приказываю принять вам.

В это время в блиндаж вбежал Прозоровский. Глаза его азартно блестели.

— Товарищ командующий, ваше приказание выполнено! — доложил он на подъеме. — Бойцы влились в свои подразделения, — И, переступив с ноги на ногу, уже неофициально добавил: — Хорошие в общем-то ребята. Испугались чуть…

Лукин повернулся к адъютанту:

— Хорошо, Сережа, молодец! — И приказал Сидоренко: — Перебросьте часть танков из сто четырнадцатого полка сюда, на левый фланг. Долго пехота не продержится. Я в Шепетовку. Держитесь. Постараюсь чем-нибудь помочь, подброшу подвижной отряд. — И, уже направляясь к выходу, тихо проговорил: — И найдите, Николай Иванович, время побриться, пожалуйста.

Шепетовку походным порядком проходила 213-я механизированная дивизия, направлявшаяся в 5-ю армию генерала Потапова. Командир дивизии полковник Осьминский не имел связи ни со штабом армии, ни со штабом фронта. И месторасположение штаба армии Потапова ему не было известно. Генерал Лукин подчинил дивизию себе и поставил ей задачу оборонять Шепетовку.

Все это время Лукин безуспешно пытался связаться с командующим фронтом Кирпоносом. Наконец с большим трудом удалось через управление железной дороги в Киеве установить связь с заместителем командующего фронтом генерал-лейтенантом Яковлевым, который со штабом тыла находился в Киеве. Лукин доложил обстановку:

— Последний эшелон вместе с членом военного совета Лобачевым убыл двадцать восьмого июня. Не отменен ли приказ о передислокации войск армии на Западный фронт?

— Приказ не отменен, — ответил Яковлев. — Но пойми, Михаил Федорович, Шепетовку надо держать.

— Да, я понимаю обстановку, Всеволод Федорович, и принимаю все меры, чтобы остановить врага. Но слишком мало сил. Если бы со мной были сейчас мои забайкальцы…

— Я попытаюсь доложить Кирпоносу о твоем положении. Примем меры. Держи пока связь со мной.

А между тем обстановка в Шепетовке вроде бы начинала стабилизироваться. Налицо две дивизии, танковый полк и четыре подвижных отряда. Кроме того, командиры импровизированного штаба, направленные Лукиным встречать отходящие части на дорогах севернее Шепетовки, докладывали, что уже собрано около двух полков пехоты и до трех дивизионов артиллерии.

Так была сформирована группа войск, правда собранная, как говорится, с бору по сосенке, но это были уже полнокровные войсковые части. И теперь в сводках штаба фронта и в Ставке эти войска стали именоваться «оперативной группой генерала Лукина».

После короткой передышки противник ввел свежие силы и снова перешел в наступление. Он нащупал разрыв между группой войск Лукина и 36-м стрелковым корпусом восточнее Дубно и ринулся в эту брешь. Бои за Острог не прекращались ни днем ни ночью. Старинный украинский город уже несколько раз переходил из рук в руки. Истекающие кровью, измотанные до предела части Лукина снова и снова контратаковали противника. Но разрыв с правым соседом все увеличивался.

О тяжелом положении на шепетовском направлении стало известно в штабе Юго-Западного фронта. Генерал Кирпонос попытался было задержать танки Клейста силами 8-го мехкорпуса генерала Рябышева. Но Рябышев сам оказался в крайне тяжелом положении: значительная часть корпуса уже сражалась в окружении в районе Дубно. Реально Кирпонос мог рассчитывать только на 5-ю армию генерала Потапова и на оперативную группу Лукина.

А из Москвы в штаб Кирпоноса шла телеграмма за телеграммой. Начальник Генерального штаба генерал Жуков требовал: «В связи с нарушением границы Венгрией организовать тщательное наблюдение и разведку в сторону Мукачево. Особенно нарком настаивает на закрытии разрыва на участке Луцк, Станиславчик, чтобы изолировать прорвавшуюся мотомеханизированную группировку противника. Одновременно нужно добить ее в районе Острог, Дубно, Ровно. Для этого танковые части Лукина в полном составе бросить в направлениях на Здолбунов и Мизочь».

Ставка требовала от штаба Юго-Западного фронта главное внимание уделить развитию событий на шепетовском направлении, где действовала группа Лукина. Озабоченность Ставки положением в районе Острог, Дубно, Ровно была понятна и реальна. Нереальными были требования Жукова бросить танковые части Лукина «в полном составе». Ведь по приказу Ставки танковые части 5-го механизированного корпуса и 57-й отдельной танковой дивизии были уже переброшены на Западный фронт. В распоряжении Лукина оставался лишь один танковый полк — 114-й.