Френсис Кроуфорд - Две любви

Она остановилась на минуту в прихожей, накинула капюшон плаща на голову и полузакрыла лицо. Наружная дверь была приоткрыта; единственный светильник, наполненный оливковым маслом и висевший посреди свода, бросал слабый свет в темноте. Пока Элеонора накидывала капюшон и почти бессознательно устремляла глаза в темноте, слабый блеск стали сверкнул во мраке. Этот блеск исчезал и снова появлялся, так как с наружной стороны двери прохаживался взад и вперед мужчина, ожидая кого-то. Королева хоть и желала прийти одна к монаху, но у нее не было никакой причины прятаться; она сделала два шага к порогу, совершенно открыла половинку двери и высунулась.

Человек остановился и не торопясь повернул голову, в это время на него упал свет. Его глаза обратились к королеве, темный абрис которой выделился на светлом фоне, освещенном извне. Она немного вздрогнула, как бы желая скрыться; затем заговорила нервным тоном вполголоса, несколько смущенная этим присутствием, на которое она не рассчитывала.

- Что это? - спросила она.- Зачем вы здесь?

- Потому что я знал, ваше величество,- ответил спокойно Жильберт,- что вы здесь.

- Вы это знали,- спросила королева.- Каким образом?

- Я видел вас... я следовал за вами.

Королева чувствовала под своим капюшоном, как горячая волна крови прилила к ее лицу. Жильберт остановился перед дверью и таким образом представлял прекрасное зрелище при свете, падавшем от светильника. Он был бледен, но не такой, как Бернар, худощавый: это была сильная, крепкая худоба молодости, а не поста и аскетической жизни; он был серьезен, но не печален, энергичен, но не вдохновлен, а его лицо было скорее благородно, чем красиво. Элеонора любовалась им несколько минут, прежде чем продолжала допрос.

- Вы следовали за мной,- сказала она.- Зачем?

- Чтобы добиться от вашего величества одного слова.

- Ответа на вопрос, который вы задали мне сегодня? - спросила она.

- Да.

- Разве это так спешно? - заметила Элеонора. Королева слегка засмеялась, а Жильберт вздрогнул от удивления.

- Ваше величество,- возразил он,- писали мне так настойчиво...

- Так вы любопытны, только благодаря повиновению? - сказала королева.Мне это нравится. Вы будете вознаграждены. Но я изменила мнение. Если бы надо было написать письмо вновь, я не написала бы его.

- Это было письмо друга,- возразил Жильберт.- Разве вы хотите от него отречься?

Лицо Жильберта выражало неизмеримое разочарование. В своем томительном беспокойстве он приблизился к Элеоноре и оперся рукой на косяк двери. Королева отстранила его и улыбнулась.

- Разве оно было такое дружественное? - спросила она.- Я не помню... Но я это сделала ненамеренно.

- Государыня,- сказал Жильберт.- Какое же ваше намерение?

Голос молодого человека был решительный и немного холодный.

- О! - воскликнула королева.- Я совершенно его забыла. Она еще раз слегка засмеялась и наклонила голову.

- Если ваше величество,- возразил Жильберт,- нуждались во мне, может быть, я понял бы это. Беатрисы здесь нет. Я рассматривал сегодня каждую из ваших дам, я искал во всех рядах... ее не было. Я спрашивал вас, где была она, но вы не пожелали мне ответить и разгневались...

- Я разгневалась!.. Вы бредите?..- воскликнула королева.

- Я думал, что вы разгневались, потому что изменились в лице и не хотели более со мной говорить.

- Вы не правы. Только дурак может разгневаться, благодаря своему незнанию,- сказала королева.

- Все ваши слова загадочны,- возразил Жильберт.

- А вы недостаточно ловки, чтобы их угадать. Полно! Для доказательства, что я не была разгневана, я прогуляюсь с вами по деревне. Теперь поздно.

- Ваше величество, одна? - спросил Жильберт.

- Если вы следили за мною,- возразила Элеонора,- то вы это хорошо знаете. Пойдемте.

Она слегка отстранила его, чтобы выйти, и минуту спустя они прошли темное пространство перед церковью. Жильберта не легко было удивить, однако при мысли, что он прогуливается в такой поздний час по маленькой французской деревушке с самой могущественнейшей государыней Европы, он дал себе отчет, что им руководит судьба.

Дорога была неровная и поднималась в гору по другую сторону площади. В продолжение нескольких минут они молча шли друг возле друга. Издалека доходил до них звук множества грубых голосов, поющих застольную песню.

- Дайте мне вашу руку,- внезапно сказала королева.

Говоря это, она протянула свою руку, как бы опасаясь споткнуться. Исполнив ее требование, Жильберт пошел в шаг с ней, и они продолжали двигаться друг возле друга. Он никогда до сих пор так не ходил под руку и, может быть, никогда не был так близко ни к какой другой женщине. Им овладело неописанное волнение: он чувствовал, что его шаги не так тверды, а голова пылала, руки же были холодны. Далекий от мысли любви, он воображал, что он игрушка таинственных и пленительных чар. В то же время у него явилась минутная уверенность, что это чувство было дурно, но вместе с тем, если бы эта привлекательность усилилась, он не мог бы ей противостоять.

Элеонора не была бы женщиной, если бы не поняла состояния своего спутника.

- Что это такое? - спросила она с нежностью и улыбаясь под своим капюшоном.

- Что такое? - ответил нервно Жильберт.- Ничего нет. Что же вы хотите?

- Ваша рука дрожала,- возразила королева.

- Я испугался оттого, что вы едва не упали,- ответил он.

Королева разразилась смехом и сказала:

- Разве вы так озабочены моей безопасностью?

Жильберт ответил не сразу.

- Это странно,- сказал он наконец,- что ваше величество избрали такой поздний час для своего выхода.

- Я не одна,- возразила Элеонора.

В этот момент ее нога скользнула, а рука сжала руку Жильберта. Он, считая Элеонору в опасности, обхватил ее за талию и удержал. Так как он ее слегка прижал к себе, то ощутил таинственное влияние этого могущественного соприкосновения.

- Я никогда не поскользнусь,- заметила Элеонора, желая объяснить свое движение.

- Нет,- отвечал Жильберт,- естественно нет...

И он продолжал крепко ее прижимать. Она сделала легкий, неопределенный жест, выражавший ее желание, чтобы он отпустил ее, и сделала вид, как будто хочет своей свободной правой рукой отнять его руку от своей талии. Он почувствовал, как бесчисленное множество огневых искр пробежало у него с головы до ног, и он увидел сотни огоньков там, где был мрак.

- Оставьте меня,- сказала она тихо.

Сопровождая эти слова легким движением руки и тела, она как бы случайно склонила на секунду голову на грудь молодого человека.

Огонь в венах Жильберта сделался еще жгучее, а огоньки перед глазами заблестели сильнее, и сознавая, что он делает нечто ужасное и в то же время бесконечно сладкое, он прикоснулся губами к темной материи, скрывавшей рыжеватые волосы королевы.