Френсис Кроуфорд - Две любви

Она обернулась, как бы со страхом.

- Если королева узнает, что вы здесь, то вам будет плохо,- прибавила она, отталкивая его от себя.

- Королева всегда была ко мне добра,- сказал он, не отстраняясь от нее.- Я ее не боюсь.

Беатриса не хотела к нему повернуться и молчала. Он также безмолвствовал, но старался привлечь ее к себе. Она оттолкнула его руку и покачала головой. Кровь подступила к его щекам, и он вспомнил, что почувствовал нечто подобное в Везелее, когда королева пожала ему руку и поцеловала его.

- Сядем здесь и поговорим,- сказала Беатриса.- Мы не виделись уже два года.

Она направилась к покрытой мхом скамье и села на нее. Он стоял с минуту в нерешительности, но не близко от нее, как бы он сделал в прежние времена.

- Да,- сказал он задумчиво,- прошло два года. Надо их забыть.

- И между нами, какими мы были, и какие мы теперь, есть нечто большее, чем время,- промолвила молодая девушка.

- Да! - произнес Жильберт.

Он замолчал, и мысли его сосредоточились на матери; он знал, что Беатриса тоже думала о ней и о своем отце. Он не предполагал, что этот брак мог так же ужасно поразить Беатрису, как его, и что она так же много потеряла вследствие этого брака, как и он.

- Скажите мне, отчего вы покинули Англию? - спросил Жильберт молодую девушку.

- А вы... отчего вы оставили свой дом?

При этих словах она обернулась к нему, и на ее лице показалась печальная улыбка.

- У меня не было более дома,- ответил он серьезно.

- А разве у меня был? Как могла я жить с ними? - возразила она.- Нет, как могла я жить с ними, зная, что мне было известно. Я даже ненавидела их прежнюю доброту ко мне.

- Разве они обращались с вами дурно? - спросил Жильберт.

Глубокие глаза его померкли, когда встретились с ее взором, и его слова медленно и ясно падали с его губ, как первые капли грозового дождя.

- Не сначала. Они приехали в замок, где оставили меня совсем одну после своей свадьбы,- ответила молодая девушка.- И мой отец сказал мне, что я должна называть леди Году матерью. Она обняла меня так, как будто она любила меня благодаря ему.

Жильберт задрожал и стиснул зубы; в то же время он, соединив руки на коленях, ожидал услышать большее. Беатриса поняла его чувство и заметила, что невольно огорчила его.

- Простите,- сказала она.- Я не должна была говорить об этом.

- Нет,- возразил Жильберт суровым голосом.- Продолжайте. Я ничего не чувствую, уже давно я ничего не чувствую. Сначала скажите, были ли они к вам добры.

- Да,- продолжала она, глядя в сторону,- они были добры, когда они вспоминали об этом, но они часто забывали. Впрочем, трудно было относиться к ним с уважением, когда я узнала, как они добились вашего наследства, и как она вынудила вас покинуть Англию и странствовать по свету. Кроме того, прошедший год я вдруг почувствовала, что я женщина и не могу долее переносить этого положения, видя, как она ненавидит меня. И когда у них родился сын, то мой отец восстал против меня и угрожал запереть меня в монастырь. Тогда я убежала из дома в тот день, как он отправился в Сток, а леди Года спала в своей комнате. Конюх и моя служанка, способствовавшие моему бегству, отправились со мной, так как отец приказал бы их повесить, если бы они остались. Я бежала к императрице Матильде, в Оксфорд. Вскоре после этого в письме к императрице королева Франции говорила, что меня могут прислать ко французскому двору, если я желаю. В этом желании королевы есть что-то, чего я не могу понять.

Она перестала говорить, и в продолжение нескольких секунд Жильберт оставался возле нее безмолвным, не потому что ему нечего было сказать, но наоборот из боязни сказать слишком.

- Так вы были в Везелее,- сказал он наконец.- Однако я искал вас повсюду и не мог увидеть.

- Как вы это узнали? - спросила Беатриса.

- Мне об этом написала королева,- ответил он,- и я приехал из Рима.

- Понимаю,- сказала молодая девушка спокойно.

- Что вы понимаете? - спросил он.

- Я понимаю, почему она помешала мне видеть вас,- ответила Беатриса.Хотя вы были вблизи меня почти целый год.

Она удержала вздох, затем снова взглянула на воду.

- Я тоже хотел бы понять,- ответил Жильберт с отрывистым смехом.

Беатриса тоже засмеялась, но с другим тоном.

- Как вы наивны! - воскликнула она.

Жильберт быстро взглянул на нее, так как ни один мужчина, старый или молодой, не любит выслушивать от женщины, молодой или старой, что он наивен.

- Поистине, мне кажется, что вы не очень ясно говорите,- сказал он.

Очевидно Беатриса не была убеждена, что он говорит чистосердечно, так как она посмотрела на него продолжительно и серьезно.

- Мы уже так давно не встречались,- сказала она,- что я не совсем уверена в вас.

Она откинула назад голову и, полузакрыв веки, обвела взглядом лицо Жильберта. На ее губах блуждала неопределенная улыбка.

- Впрочем,- прибавила она, наконец поворачиваясь,- не может быть, чтобы вы были так наивны.

- Под словом "наивны" вы подразумеваете "глупы", или хотите сказать "неучены"?

- Ни то, ни другое,- ответила она, не глядя на него.- Я хочу сказать, что вы невинны.

- О!

Жильберт произнес это восклицание выразительным тоном, обозначавшим скорее изумление, чем удивление. Ни за что на свете он не мог понять ее слов. Видя ее нежелание их разъяснить и чувствуя себя неловко, совершенно естественно он перенес атаку на иную почву.

- Вы изменились,- сказал он холодно.- Я полагаю, что вы окончили ваш рост, как это называют.

В продолжение минуты Беатриса ничего не говорила, но ее губы тряслись, как будто удерживая улыбку; затем, будучи не в состоянии более сдерживаться, она разразилась смехом.

- Я не могу того же сказать о вас,- возразила она наконец.- Вы наверно еще не кончили расти.

Это менее понравилось Жильберту, чем то, что она сказала ранее, так как он был настолько еще молод, что желал казаться старше. На этот смех он ответил презрительным взглядом. Она была слишком женщиной, чтобы не понять наступившего момента, который давал возможность убедиться в истине, захватив Жильберта врасплох.

- С какого времени любит вас королева? - спросила Беатриса внезапно.

И в то время, как молодая девушка делала вид, что на него не смотрит, она наблюдала каждую черту его лица и заметила бы даже движение ресницы, если бы ей не пришлось видеть ничего другого. Но Жильберт действительно был изумлен и воскликнул:

- Королева?.. Королева меня любит, но... Не потеряли ли вы рассудок?..

- Ничуть! - сказала она спокойно.- Об этом идет слух при дворе. Говорят, король ревнует вас...

Она засмеялась... на этот раз весело, видя, что в действительности нет и мысли о правде. Затем она вдруг сделалась серьезной, так как ей пришло в голову, что она, быть может, совершила неосторожность, вложив ему в голову эту мысль.