Николай Дубровин - Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал Сионский Вестник

Если бы такие пастыри стали поучать народ, то при их положении и низком уровне нравственности, они были бы похожи на того пастора, которому духовный сын его намекнул, что человек, преследующий пьянство с кафедры, должен бы был прежде всего сам вылечиться от этой болезни.

— Любезный друг, — отвечал пастор, — мне платят триста талеров в год за то, чтоб я отучал вас от крепких напитков, но чтобы мне самому не пить их... да я за это не возьму с тебя и грех тысяч [158] Первые годы жизни до вступления в школу. „Русский Вестник" 1876 г., № 5, стр. 111. .

При таких условиях сельское духовенство не могло оказать пользы ни нравственности, ни религии. Черное духовенство того времени было в общем не лучше белого. «Духовные сделались совершенными торгашами, — писал М.Невзоров князю A.Н.Голицыну [159] В письме от 27 января 1819 г. Рукопись Императорской публичной библиотеки. О. III, № 73. , — стараются только умножить свои доходы отдачею в наймы домов, подвалов, огородов и подобного. Свидетельством тому служат все подворья архиерейские и монастырские в Москве, составляющие гнезда трактиров, харчевен, постоялых дворов и лавок к единой роскоши служащих. Религию же Христову и богопочитание они (духовные) заключают только в умножении золота, парчей и жемчугов церковных, почему явные грабители, делающие в монастыри и церкви вклады, становятся y них лучшими христианами; истинные же поклонники Иисуса Христа, старающиеся о распространении истинного духа евангельского, почитаются от них безумными, фанатиками и подвергаются гонению... Всего же чуднее, что начальствующие монахи ныне начали явно говорить, что они не монахи, а начальники и правители церкви, а постригаются в монахи только для поддержания религии». — Для чего же они постригаются, — спрашивал Невзоров, — для чего дают страшные обеты и клятвы? Неужели таким явным клятвопреступлением поддерживается вера Христова, и не служит ли это явным соблазном и развратом?

Конечно, между темными пятнами были и светлые точки, даже звезды, резко выделявшиеся из всего сословия, но и они отдали дань своему веку.

Когда, в начале настоящего столетия, по преобразовании духовных училищ, учреждали на новых началах Петербургскую духовную академию, то, за неимением отечественных ученых, решено было на некоторые кафедры пригласить ученых из-за границы. В числе приглашенных на кафедру еврейского языка был известный ориенталист, доктор философия Игнатий Фесслер, находившийся тогда в Берлине. Прежде католический монах, потом принявший лютеранство и женившийся, Фесслер был масон и по приезде в Петербург завел y себя домашнюю масонскую ложу. Около этого же времени появился в немецких журналах разбор его сочинения «Терезия», в котором сказано было, что Фесслер прошел все степени веры, сомнений и знаний, потерял первую, отринул последние и сделался идеалистом. Влияние Фесслера на своих учеников было обширно. «Я помню, — говорил Филарет [160] Из воспоминаний Филарета. „Православное Обозрение" 1868 г., № 8, стр. 617. , — что один студент вышел из академии без веры в Искупителя, как Бога». Фесслер признавал Иисуса Христа не более, как величайшим философом. Он был удален из академии после того, как подал конспект по древностям восточной церкви, где между прочим высказал мысль, что богослужение слагается из двух элементов: лирического и драматического.

He один, впрочем, Фесслер вселял в своих учениках такого рода идеи, но еще до преобразования духовных училищ в Петербургской академии было много неверующих студентов [161] To же, стр. 518. .

Граф M.М.Сперанский свидетельствует, что во время пребывания его в Александро-Невской семинарии был учитель, который или был пьян, или трезвый проповедовал учения Вольтера и Дидеро [162] „Духовный Вестник" 1862 г., т. II, стр. 374. . С такою подкладкою ученики переходили и в Петербургскую духовную академию. В Киевской, — по словам И.Ф.Тимковского, — студентам не воспрещалось читать всякого рода книги, и он два раза сряду прочитал как благовестие — не как поэму — «Юнговы ночи», в переводе Гамалея. За «Юнговыми ночами» последовало чтение «Oeuvres spirituelles par Fenelon» и проч. [163] Мое определение в службу И.Ф.Тимковского. „Москвитянин" 1852 г., № 18, стр. 6. Статья эта перепечатана в „Русском Архиве" 1874 г., тетр. 6, стр. 1378. Мистические сочинения читались с большим увлечением и в С.-Петербургской духовной академии, в особенности сочинения Ю.Штиллинга и Эккартгаузена. «Св.Отцов, — говорит Фотий [164] „Вестник Европы" 1878 г., т. VI, стр. 35. — не давали читать из академической библиотеки, ибо никто совета не подавал и примера. Толковники на св. писание были рекомендованы и выдаваемы немецкие и прочие иноверные, более ко вреду, нежели на все полезные».

Наиболее образованное духовенство как белое, так и черное, само увлекалось тогдашним общественным движением: переводило творения Жан-Жака Руссо [165] Протопоп В.М.Протопопов переводил его для типографщика Селивановского. „Я люблю, — писал при этом Протопопов, — Жан-Жака (Руссо) не так, как антагониста религии, а как умеющего трогать душу и разговаривать с сердцем чувствительного писателя". („Духовный Вестник" 1862 г., т. III, стр. 373). или с увлечением читало мистические сочинения. В числе последователей мистицизма или по крайней мере сочувствовавших ему были: митрополиты Платон, Амвросий [166] Еще в 1787 году митрополит Шатов произнес в Успенском соборе слово на день Благовещения. Он имел целью установить истинное понятие о различии между царствием Божиим и царствием земным. Слово же его, произнесенное в Чудовом монастыре, говорит о рождении духовном. Здесь Платов старался поставить внутреннее возрождение христианина необходимым условием явления в вас и среди нас царствия Божия и царствия Христова. Митрополит Амвросий проповедовал об истинном блаженстве, проистекающем от соединения с Богом. и Михаил; архиереи: Феофилакт (Русанов), Иона тверской, Даниил могилевский и витебский, Симеон Крылов тульский, Онисофор вологодский, одесский архимандрит Феофан и в молодости Филарет, впоследствии митрополит московский. Из белого духовенства мы можем назвать: священника в Балте Феодосия Левицкого, подольского —Федора Лисеевича и наконец дошедшего в этом отношении до фанатизма иеромонаха Иону, законоучителя Морского кадетского корпуса.

Из всех этих лиц наиболее выдающимся деятелем в религиозном движении начала столетия был епископ калужский Феофилакт, стоявший во главе партии нецерковного направления [167] Из воспоминаний Филарета, записанных А.В.Горским. „Православное Обозрение" 1868 г., № 8, стр. 518. , занимавшийся преподаванием в С.-Петербургской духовной академии антихристианской эстетики [168] „Вера и Разум" 1884 г., декабрь, кн. II, стр. 762. , переводивший Боэция, Ансильона и составивший руководство Богословия, заимствованное из лютеранской книги Буддея.