Михаил Геллер - Машина и винтики. История формирования советского человека

Примерно во второй половине 70-х гг. «компьютерная» опасность становится очевидной для руководителей КПСС. В это время Л. Брежнев «делает теоретический важный доклад о закономерности повышения роли партии в хозяйственном строительстве». Только партия, — заявляет Брежнев. — «вооруженная учением марксизма-ленинизма и опытом политической организации масс, способна определить главные направления общественного развития». Деловые качества советского человека это «высокая идейность и компетентность». Профессиональная компетентность без возражений уступает место идейности. Это касается не только производства, но и науки. Советский Союз вступил в 80-е годы, располагая «самой крупной в мире армией научных работников». Но в очередном постановлении ЦК КПСС, рассмотревшего «вопрос о работе Уральского научного центра Академии Наук СССР», указывается: «Партийные комитеты недостаточно направляют усилия коллективов на повышение эффективности научных исследований… не развернули еще должную борьбу за укрепление дисциплины и улучшение организации труда, повышение действенности идейно-воспитательной и массово-политической работы».

Идеологизация труда, использование его как инструмента обработки человека определяет уникальность советского общества и экономики в частности. Американский экономист Маршалл Гольдман, подвергнув вдумчивому анализу советскую экономическую систему, перечислив многие ее пороки, приходит тем не менее к выводу, что «Советский Союз, кажется, пусть даже с колебаниями, становится частью мирового сообщества». Американский экономист полагает, что «у советских руководителей выхода почти нет. Современная технология вынудила мир сжаться. Сегодня из Нью-Йорка можно добраться до Москвы быстрее, чем сорок лет назад до Чикаго. К тому же телефон позволяет теоретически получить разговор с Москвой почти с такой же быстротой, как с Чикаго».

Рассуждения М. Гольдмана как нельзя более логичны, но это логика никакого отношения к советской системе не имеющая. Когда американский экономист писал свою книгу, он знал, конечно, что подлинное расстояние между Москвой и Нью-Йорком — несмотря на все достижения техники — многократно увеличилось по сравнению с началом двадцатого века. Он знал, наверное, и то, что автоматические телефонные линии, связывавшие СССР с западным миром, были заменены в 1979 г. ручными. Профессиональные экономисты (это относится не только к западным, но и советским, в том числе к эмигрантам) не хотят, даже если могут, отказаться от стандартных экономических критериев при анализе советской модели. Приняв «геометрию Эвклида», они не желают знать «геометрию Лобачевского».

Только «геометрия Лобачевского» позволяет учитывать специфику неизвестной ранее «модели». С 1930 г. в Советском Союзе «временные трудности» с продовольствием, в том числе с хлебом. В 1981—82 гг. Советский Союз закупил 46 млн тонн зерна за границей и, видимо, решил закупать регулярно около 35 млн тонн. В стране организована кампания по «бережному отношению к хлебу». Выдвинуто предложение вместо стандартных буханок хлеба весом в 1–1,3 кг выпускать буханки не тяжелее 900 гр, поскольку хлеб делается такого плохого качества, что не съеденный сразу, черствеет и становится несъедобным. Пекарни отказываются уменьшить вес буханки, ибо это отразится на выполнении ими плана. Было найдено советское решение проблемы: организованы пункты по скупу у населения черствого хлеба. Авоськи, плетенные сетки, с которыми не расстается советский человек в надежде на чудесное появление товаров в магазинах, выпускались длиной в 70 см. В 1980 г. был установлен новый стандарт — 45 см, а в 1981 — 30 см. Продовольственная проблема была решена: буханка хлеба и кочан капусты заполняли целиком авоську. По требованию возмущенных советских граждан стандарт был изменен: теперь выпускаются двойные авоськи (за двойную цену) длиной в 60 см. В конечном счете государство выиграло — пока — 10 см площади авоськи. В это же самое время американский сенатор выступает против «нового неравенства» в США: 70% школ в зажиточных кварталах имеют микрокомпьютеры, и только 40% школ в бедных кварталах.

Возникают и рассеиваются как туман надежды на новый тип «волшебного ключа» («реформы», «научно-техническая революция»). Верным и надежным остается «ключ», найденный Лениным: «учет, контроль и надзор со стороны организованного авангарда».

С начала 80-х годов в СССР стали меньше говорить о НТР, гораздо больше об «отрядах народных контролеров» — дозорных. О размахе «народного контроля» может свидетельствовать рапорт первого секретаря Гродненского обкома партии (Белоруссия). В области, говорится в рапорте, «50 тыс. дозорных». Для них созданы — на предприятиях, в организациях — «школы народных контролеров», где читаются лекции по таким вопросам, как «борьба за повышение эффективности общественного производства, улучшение качества продукции, сохранность социалистической собственности».

В Гродненской области по последней переписи населения (1979) насчитывалось 1 140 тысяч жителей, причем в городах проживало 48% населения (дозорные работают в городах, в колхозах — свои контролеры). Можно полагать, что процент дозорных на число работающих всюду примерно одинаков. Советский Союз следовательно располагает многомиллионной армией «дозорных», позволяющей обойтись без «реформ» и пренебречь «научно-технической революцией».

В 1983 г. фильм, озаглавленный «Остановился поезд» отлично представил положение в Советском Союзе в начале 80-х годов, проблемы и их решения. Пассажирский поезд остановился, столкнувшись с товарной платформой. Причиной столкновения было несоблюдение элементарных инструкций, работа, рассчитанная только на выполнение плана. Следователь, приехавший расследовать происшествие, очень быстро обнаруживает виновных; начальник депо, стрелочник, машинист поезда, погибший во время катастрофы. Для следователя нет сомнений: решение проблемы плохой работы — новые, еще более жесткие законы, усиление дисциплины; для местных руководителей — проблема решается превращением катастрофы в героический акт машиниста-коммуниста, погибшего, чтобы спасти пассажиров; гибель машиниста становится инструментом воспитания. Для авторов фильма есть только два выхода: ужесточение законов или (и) усиление идеологической работы.

Анализ советской экономики, используя метод аналогии с несоветской экономикой, приводит к результатам, не оставляющим сомнения: поезд остановился. Вывод этот верный и в то же время совершенно неверный. Советская экономика представляет собой особую модель. Ее целью никогда не было удовлетворение потребностей и всегда — удовлетворение потребностей государственной мощи. Советская экономика обеспечивает нужды советской военной машины. Военная машина — это Советский Союз как таковой. Напрасно искать в советской военной машине «военно-промышленный комплекс», легко обнаруживаемый а США. Все советское государство, вся страна, все население существуют для войны: мобилизованы и призваны. Красноречивое свидетельство особенности советской экономической модели: успехи военно-космической техники не нашли никакого отражения на потребительском рынке.