Михаил Геллер - Машина и винтики. История формирования советского человека

Тотальная власть — первый стимул к коррупции, «взяточничеству и стяжательству», как выражается К. Черненко. К. Симис подробно описал систему «дани», которую взимают партийные секретари в своих угодьях, где они являются полными хозяевами. Второй стимул — неуверенность в легитимности власти. Борис Бажанов, служивший в 1923 году секретарем Сталина, рассказывает, что нашел в архивах Политбюро информацию о специальном «алмазном фонде Политбюро», созданном на случай потери власти для обеспечения членам Политбюро средств для жизни и продолжения революционной борьбы. Бажанов сообщает, что еще в середине 20-х годов этот фонд существовал и хранился у вдовы Я. Свердлова, носившей девичью фамилию и нигде не работавшей. Лидия Шатуновская, жена старого большевика, жила некоторое время в Кремле, а затем в московском Доме правительства, построенном для элиты власти. В своих воспоминаниях она приводит разговор в первые послевоенные годы с проживавшей в Доме правительства Клавдией Байбаковой — женой министра нефтяной промышленности, ставшего впоследствии первым заместителем председателя Совета министров и председателем Госплана. Шатуновская спросила как-то жену министра, торговавшую на черном рынке: «Зачем вы так спекулируете?… Ведь у вас и так все есть». Жена министра возразила: «Вы не понимаете нашего положения. Ваш муж профессор и будет профессором завтра… А мы калифы на час. Сегодня мой муж министр и у нас все есть, а завтра он может прийти в министерство и увидеть, что от него все отворачиваются. А придя к себе в кабинет, он прочтет в газете, что он уже не министр, что он — никто». Е. Эвельсон присутствовала в 1965 г., как адвокат, на закрытом процессе первого секретаря Бауманского районного комитета партии Галушко. Полноправный хозяин одного из центральных районов столицы, человек, находящийся на полном иждивении государства, живший как при коммунизме, был схвачен за руку при получении взятки в 35 тысяч рублей за содействие в прекращении дела нелегальной фабрики трикотажа. На вопрос судьи: Какие причины толкнули вас на совершение преступления? — подсудимый Галушко ответил: Неуверенность в завтрашнем дне. После смерти председателя Ленинградского городского совета, Николая Смирнова, близкого друга члена Политбюро Фрола Козлова, открыли служебный сейф: в нем нашли пакеты с драгоценностями и крупными суммами денег, принадлежавшие Смирнову и Козлову. Фрол Козлов оставался до смерти членом Политбюро, одним из претендентов на пост генерального секретаря.

Последние месяцы брежневской эпохи прошли под знаком скандала, вызванного арестом группы воров, взяточников, контрабандистов, связанных невыясненными официально узами с дочерью Генерального секретаря ЦК КПСС Галиной Брежневой.

Сознание нелегальности существования, того, что только за пределами закона можно получить все — от предметов первой необходимости до предметов роскоши — важный инструмент воспитания советского человека. Тотальная коррупция дополняется государственной системой доносительства, которая превращает в добродетель слежку за другими во искупление собственных грехов.

Размах коррупции, признание ее государством иллюстрируют распространившиеся с начала 80-х годов особые формуляры доносов. «Сигнальная карточка на лицо допускающее правонарушения», распространяемая в Литве в 1984 г., позволяет назвать имя «правонарушителя», подчеркнуть совершаемое им преступление, из готового списка и переслать в милицию. В формуляре говорится: «Подпись инициатора карточки не обязательна». Доносчик — «инициатор карточки» — может остаться анонимным. Представляет интерес перечень «нарушений», которые предлагается «сигнализировать»: «проживает на случайные заработки, нетрудовые доходы, уклоняется от уплаты алиментов, долгов по гражданским искам, уклоняется от органов следствия, правосудия, нигде не работает, ранее судим, не занимается воспитанием детей, пьянствует, употребляет наркотические вещества, совершает преступления и иные правонарушения общественного порядка и правил социалистического общежития».

Подавляющее большинство граждан Советского Союза может быть объектом «сигнальной карточки», либо — при желании — «инициатором», донеся на соседа. Практика «сигнальных карточек» увеличивает число «народных контролеров» в десятки раз. Поощрение доносительства приносит иногда неожиданные — слишком хорошие, сверхплановые результаты. Бакинский рабочий вынужден был жаловаться на поток доносов, заливший милицию и КГБ. Тем более, что — как огорчалась газета — «многие доносы не имеют ничего общего с „бдительностью“», будучи простым сведением личных счетов.

Новосибирский документ констатирует, что «социальный тип работника», формируемый «в настоящее время в СССР» не соответствует ни «стратегическим целям развитого социалистического общества, ни технологическим требованиям современного производства». Документ перечисляет качества «советских работников»: «Низкая трудовая и производственная дисциплина, безразличное отношение к выполняемому труду, низкое качество работы, социальная инертность, низкая самоценность труда как средства самореализации, ярко выраженные потребительские ориентации» невысокий уровень нравственности. Достаточно напомнить о широких масштабах деятельности так называемых «несунов», распространении различных «теневых» сделок за общественный счет, развитии «левых» производств, приписок, «выведении» заработной платы независимо от итогов труда».

Документ, оглашенный в апреле 1983 г., подчеркивает, что эти качества — стандартные грехи советского человека — присущи работникам, характер которых складывался «в последние пятилетки», т. е. в брежневскую эпоху, охватившую почти четыре пятилетки. Вывод, сделанный авторами документа, можно рассматривать как донос на деятельность умершего генерального секретаря новому генеральному секретарю. Точная, безжалостная оценка вырабатываемой «советским социальным механизмом» продукции — Советского Человека, не должна вводить в заблуждение. Сотрудники Сибирского института экономики и организации промышленного производства демонстрируют в «закрытом документе» свой высокий профессиональный уровень и предлагают «совершенствовать социальный механизм» испытанными методами — укреплением дисциплины, повышением «социальной активности» и ограничением «потребительских ориентации». Советские экономисты отлично знают, что пороки советской экономики являются достоинствами советской политической системы.

Круг замыкается: особой формой коррупции становится разрешение говорить — в узком кругу, среди посвященных — о недостатках, в том числе — о коррупции.