Луис Ламур - Чертова гора

- Недалеко отсюда, по крайней мере много ближе, чем может показаться, - пробормотал он. - Хотя не могу ручаться, что я бывал именно там. - Он снова отступил назад и, задрав голову, посмотрел вверх, на силуэты скальных вершин, чернеющих на фоне ночного неба. - Я когда-то пас скот, - снова заговорил он. - С наступлением зимы коровы стараются найти тихое местечко, где можно было бы укрыться от ветра. А когда выпадал снег, то они иногда как будто съезжали по склону в какой-нибудь каньон, а когда наступало лето, снег таял, то уже не могли выбраться обратно.

Я находил одичавший скот, когда животные по целых десять-двенадцать лет не видели человека. Они оказывались в западне, откуда не было выхода наверх. В лучшем случае с приходом весны на дне некоторых таких каньонов появлялась трава и там можно было найти воду.

Оставаясь предоставленными сами себе, коровы могут забрести достаточно далеко, и вот именно так я и нашел ту Яму. Я тогда отправился на поиски отбившегося скота, и надо сказать, сумел многих вернуть обратно в стадо. Я проехал до северного конца Ямы и увидел там всю ту зелень. Я знал, что рано или поздно коровы все равно найдут путь вниз. Когда я вернулся обратно к своим, то рассказал им об этой своей находки, а они просто посмеялись надо мной.

"Деревья, трава и вода, говоришь? Да ты, Джонни, видать на солнце перегрелся!" Вот, что они ответили мне. Конечно, мы, ребята тоже иногда любили приврать и прихвастнуть, так что у них были все основания мне не верить.

Он снова принялся разглядывать карту, а затем указал пальцем на точку неподалеку от красного крестика.

- Вот это. Как будто здесь что-то есть...

- Единственное, что у меня никак не укладывается в голове, так это то, что нас предупредили, что ход охраняется. Что идти там небезопасно, но ведь когда Шеф - это моя собака - так вот, когда он проскочил туда, то он как будто бежал еще некоторое растояние, облаивая кого-то. Так как же за всем этим можно уследить?

- Рука знает как, может быть у него есть какие-нибудь наши электронные устройства, дающие ему сигнал, когда кто-либо проходит оттуда сюда или наоборот. Или может быть каждое проникновение вызывает некое природное явление, которые они научились распознавать. Но в любом случае, он знает обо всем.

Они снова замолчали, продолжая разглядывать карту. Эрик поднялся со своего места и перебрался поближе к ним.

- Извините, я доставил вам столько хлопот. Я был слаб, как кошка.

- Неудивительно, - сказал Джонни. - Не бери в голову. Когда вернется Каваси, мы попробуем прорваться.

Майк Раглан задумчиво смотрел вдаль, время от времени снова и снова поглядывая на карту. Ему было страшно, и он давно признался в этом самому себе. Он хотел поскорее выбраться отсюда, и к тому же он дал слово вывести их. Здесь как будто было обозначено нечто вроде тоненькой тропы, что вела к вот тому красному крестику. Зачем понадобилось старому ковбою показывать ее здесь? И его ли это рук дело? А может...

Нет, разумеется, все это начертил сам старки. И этому крестику он придавал особое значение, потому что ничего подобного больше на карте не было.

И где же эта Каваси?

- Послушай, Эрик, а что это за Мелисанда? Ты хоть ее видел? Ты с ней знаком?

- Я без ума влюблен в нее. Впервые в жизни, Майк. Мы встретились и... Ну, я не знаю, как это сказать. Мы стали разговаривать. Она последняя из них, из тех людей с парохода.

- Эрик, но ведь "Железная Гора" пропала в 1872 году!

- Там был ее дед. Он сопровожал большую партию товаров, собираясь основать факторию в Монтане, в верховьях Миссури. Когда все они вдруг перенеслись сюда, то никто не знал, как быть дальше, но после нескольких дней он смирился с произошедшим, решив, что жизнь продолжается. И тогда он и вместе с ним еще шестеро покинули пароход. Другие же все еще продолжали цепляться за то, единственное, что осталось от привычной им реальности.

Ее дед побродил по округе, нашел небольшую долину, в которой били родники, построил в ней хижину и обосновался в ней, прихватив с собой все свои пожитки. За ним последовала еще одна супружеская пара и их дети. Потом у него родился сын, который и стал отцом Мелисанды. Все очень просто. А теперь она осталась совсем одна, и ей трудно самой управляться с хозяйством и одновременно обороняться ото всех.

Ее дед начал на досуге, когда позволяло время раздумывать, что к чему. - Эрик немного помолчал. - Он наверное был замечательным человеком, у него было воображение. Давно, когда он сам был еще ребенком, его отец держал постоялый двор, так что уже тогда он успел наслушаться рассуждений и споров ученых людей, время от времени останавливавшихся в их гостинице.

Один из постояльцев, проживших у них несколько недель оказался врачом, который в прошлом содержал лечебницу для сумасшедших. И как-то раз к нему привели человека, которого один из местных фермеров обнаружил бродящим по лесу.

На том человеке была странная одежда и разговаривал он на никому непонятном языке, так что его признали тронувшимся рассудком и определили в лечебнице. Но после нескольких встреч с пациентом, доктор стал сомневаться в том, что перед ним больной и стал проводить больше времени с этим человеком. А потом выяснилось, что тот замечательно рисует.

Когда ему дали бумагу и ручку, то он тут же набросал чернилами довольно точный эскиз той фермы, где возле которой его нашли. Потом он прочертил вертикальную линию, и по другую сторону от нее нарисовал картину совершенно другого мира. В том мире он нарисовал фигуру человека. Сначала он указал пальцем на только что нарисованного им человека, а затем на себя, указывая тем самым, что он нарисовал самого себя.

Затем он снова нарисовал себя, но уже переходящим за линию, а потом и в третий раз, указывая на то место, где его обнаружил фермер.

Он явно пытался объяснить, что с ним произошло, но тогда никто из окружающих не принял эту идею всерьез. Хотя никто не стал возражать, когда доктор поселил того человека в своем доме. Со временем он выучил английский, привык к жизни в новом месте и даже запатентовал несколько небольших изобретений (или для него это были лишь воспоминания о былом?). Короче, стал просто жить, как все.

Вообще, во времена деда Мелисанды всякого рода истории о сверхестественном были в моде. Ведь именно тогда Мери Шелли написала своего "Франкинштейна". Тогда же появилась "Легенда Сонной Долины" Ирвинга, множество рассказов По и подобных им по духу произведений.

Пока Мелиссанда была ребенком, дед рассказывал ей множество подобных историй. Так уж получилось, что он надолго пережил своего сына, ее отца. И понимая, что в конце концов не станет и его, и тогда она останется совсем одна, он принялся объяснять ей, что делать и как быть дальше.