Луис Ламур - Чертова гора

Если не принимать в расчет дневник Эрика, то, выходит, что сам он знает только то, что стало известно Галлаферу: до тла выгорело кафе, а двое людей пропали без вести при довольно загадочных обстоятельствах. Информация, содержавшаяся в дневнике, давала ему некоторое преимущество, но посвятить Галлафера в свои познания он пока еще не был готов.

Полицейский немедленно ухватится за дневник и конфискует его как ценное доказательство, а Майку все же хотелось бы еще раз перечитать материал. Тем более, что вряд ли эти сведения будут по достоинству оценены полицией.

Если бы Эрик не вел дневника, то он так и пропал бы, не оставив после себя ключа к разгадке, и тогда после нескольких дней бесплодных поисков уже не оставалось бы сомнений в том, что он, скорее всего, оступившись, сорвался со скалы, упав в реку, и рассуждать тут, собственно говоря, больше не о чем.

Если же все, о чем говорилось в дневнике, происходило на самом деле, и принимая во внимание вместе с тем рассказ Каваси, то получается, что так называемые анасази и поныне реально существуют по другую сторону занавеса, имея там свою собственную цивилизацию и не желая вступать в какие бы то ни было отношения с нашим миром. Очевидно также и то, что в прошлом существовал путь, по которому можно было перейти из одного мира в другой, и которым все же пользовались время от времени, пока из-за возведенной дамбы на том месте не образовалось озеро Пауэлл. Но в то же время, по-видимому, поблизости от того места, где Эрик собирался затеять свое строительство, находилась подобная аномалия, некая территория, в пределах которой тоже иногда возникают подобные, но неустойчивые по форме проходы, вызванные проявлением какой-то особой нестабильности. Ниша же в киве как будто оказалась недосягаемой для таких колебаний и поэтому путь, ведущий из нее в мир по другую сторону занавеса считается постоянным. Вне всякого сомнения кива была засыпана землей именно для того, чтобы таким образом отрезать доступ к нему. Разумеется, это всего-навсего предположение. Видимо некто, успевший прежде перебраться на эту сторону пожелал, чтобы путь снова был открыт - отсюда и светящаяся линия на чертеже Эрика.

Теперь Раглан злился сам на себя. Почему он не осмотрел киву? Или он намеренно избегал ее? Боялся увидеть там то, что, возможно, ожидал обнаружить?

Мы верим в то, что считается обыденным и привычным. Нам так удобно. Мы не хотим, чтобы вдруг оказались бы вдребезги разбиты наши представления о таком замечательном трехмерном мире. Нам по душе определенность, и в конце концов даже сам Эйнштейн весьма осторожно относился к беспорядочному миру квантовой теории. Она предполагала хаос, иметь дело с которым он был не готов.

Каждого из нас вполне устраивает привычный мир знакомых вещей. Каким бы убогим не оказалось жилище, но оно все же дает приют обитающему в нем. Нет ничего лучше, чем, переступив знакомый порог, устроиться поудобнее в любимом кресле, а потом заснуть в собственной постели. Это побег из того мира, что остался вне стен нашего дома. Здесь мы ощущаем себя в безопасности. Прийдя домой можно наконец-то сбросить с себя груз мирских проблем и расслабиться. Наш трехмерный мир, по большому счету, тоже сравним с таким местом. Мы привыкли к нему, и предположение о том, что он может оказаться лишь частью какой-то еще более всеобъемлющей реалии, настораживает.

На чистой страничке блокнота, в самом верху, Майк Раглан написал: Эрик. А что, собственно говоря, он знает об Эрике? Только то, что был он человеком тихим; рассудительным и замкнутым, ученым, нашедшим себя в бизнесе, но без странностей и отнюдь далеко не легковерным.

Одно из двух: или все, о чем ему довелось узнать из дневника Эрика было чистейшей воды вымыслом, или же Эрик по крайней мере сам верил в возможность происходящего. Хорошо зная Эрика, Раглан все-таки пришел к тому выводу, что дневник был написан им в ясном сознании и твердой памяти и первоначально предназначался составителем исключительного для самого себя и ни для кого больше. Мысль переслать записи злополучных наблюдений Раглану по всей видимости посетила Эрика позднее, в минуты безудержного отчаяния.

Факты, якобы имевшие место в реальной жизни и поэтому описанные Эриком в дневнике по своим признакам не подходили ни под один изо всех известных Раглану видов галлюцинаций, особенно, если принимать во внимание личность данного человека и сложившиеся обстоятельства.

Внезапно откуда-то из глубин памяти начали выплывать воспоминания о старом ковбое, о том как рассказывал он о якобы найденном им когда-то золоте. О том золоте и грозном предостережении. Местность, о которой вел речь старик не имела четко очерченных границ, но более чем вероятно, что ныне она оказалась на дне озера Пауэлл. Ведь в то вреся, когда имел место этот их разговор, никакого озера еще не было и в помине.

Тогда на той же страничке своего блокнота, ниже имени Эрика он написал еще одно имя: Каваси.

Она могла оказаться просто подставным лицом, актрисой, перед которой, возможно, была поставлена задача как можно лучше сыграть свою роль, отведенную ей в этом абсурдном действе, по сюжету которого предполагалось любым из доступных способов заставить Эрика как следует раскошелиться. Но с другой стороны, ни ультиматума, ни каких бы то ни было финансово-материальных претензий до сих пор никем выдвинуто не было. И это тоже казалось в высшей степени странно.

И вообще, кто знает, чего еще можно ожидать от Галлафера? Насколько мог судить Майк, шеф полиции был человеком опытным, обладающим трезвым взглядом на вещи и весьма решительно настроенным. К тому же он уже достаточно долго живет здесь, знаком с местными жителями и имеет довольно неплохое представление о быте индейцев и их верованиях. Во всяком случае, достаточно неплохое для того, чтобы без предубеждений относиться к происходящему.

А что он знает об Иден Фостер? Раглан в некоторой степени догадывался, что Галлафер, навыдываясь вместе с ним в гости к Иден, преследовал некую ему одному известную цель, что это было нечто большее, чем просто светские посиделки за чашкой кофе и бутербродами, хотя, разумеется, вряд ли он предполагал, что ему удастся обнаружить столь явное доказательство, как эта книжка в бумажном переплете.

Выходит, что человек, проникший той ночью в его номер в мотеле или самолично наведывался сюда, в дом Иден Фостер, или же встречался с ней еще где-либо. Так что здесь явно должна была существовать некая взаимосвязь.

Человек, забравшийся к нему в дом, знал, где его искать. Иден Фостер скорее всего тоже было известно о его местонахождении; и вполне может статься, что здесь они были отнюдь не одиноки. То что эти люди не остановятся ни перед чем, и ради достижения своей цели у них хватит духу решиться даже на убийство, было наглядно продемонстрировано ими на примере выжженного дотла кафе, так что отныне ему придется стать поосмотрительнее. Возможно, что даже прямо сейчас в этой самой комнате находится кто-то из них, и терпеливо следит за ним, выжидая удобного момента.