Луис Ламур - Путь воина

- Я думаю, что мало, но справится с ними будет нелегко.

Янс снова заулыбался.

- А когда с ними было просто справляться? Нам с тобой, Кин, выпало родиться в лихие времена, когда постоянно приходится иметь дело с лихими людьми, и, на мой взгляд, мы с тобой им ни в чем не уступаем. - Он взглянул на индейцев. - Где вы с ними встретились?

Тогда же, находу, я начал свой рассказ, и он слушал внимательно, кивая время от времени. В конце концов он покачал головой.

- Верится с трудом. Когда ты решил отправиться на острова, то я был уверен, что это безнадежное дело. Совсем безнадежное.

- Белых женщин там не так много, Янс, и поэтому на них обращают внимание. Но все же без Генри я бы ничего не смог сделать.

- Он хороший человек, и ему у нас всегда рады. - Он кивнул в сторону поселения. - Они уже знают о том, что ты идешь, и там уже все готово, чтобы закатить пир в честь возвращения блудного сына.

- Это я-то блудный сын? По-моему, к тебе это подходит в большей степени.

Нас уже дожидались, и, увидев Диану, Темперанс бросилась к ней.

- О, Ди! Теперь ты моя сестра! Если бы мне было дано самой выбрать себе сестру, то я выбрала бы тебя!

- Заходите в дом, - тихо сказала Лила. - Еда на столе, а вы, небось, проголодались с дороги.

Мой взгляд задержался на ней, на этой женщине, которая когда-то была служанкой у моей матери, а потом стала женой одного из лучших друзей моего отца. Я всегда поражался ее габаритам, ибо ростом она была не ниже меня, и казалась столь же широка в плечах, как и я, хотя в этом смысле у меня было мало равных даже среди мужчин. В волосах у нее появилась седина, и мне было больно смотреть на это. Но ведь она, все-таки, была постарше моей матери.

Мамочка моя... суждено ли нам еще когда-нибудь свидеться с тобой?

Она вернулась в Англию, забрав с собой Ноэллу и Брайана, но я хорошо помнил ее.

Джереми вернулся после изнурительной работы в поле, но улыбался он с тем же задором, как и всегда.

- Сколько лет, сколько зим, приятель! Но уж теперь-то ты должен остаться.

Этот человек стоял надо мной, защищая мою мать, когда во время битвы с сенеками она рожала меня. Он был другом моего отца и покинул Англию вместе с ним, будучи джентльменом до мозга костей, странствующим воином, теперь он стал еще и заправским фермером, которому принадлежали многие акры земли, дающей обильные урожаи, и который к тому же скупал меха у индейцев из дружественных нам племен.

- Вместе со мной к вам пришла беда, - сказал я, и тут же объяснил, в чем дело.

- Наши люди сейчас возвращаются с полей, - ответил Джереми.

Все вошли в дом, где был уже накрыт стол, но я задержался ненадолго, чтобы оглядеться вокруг. В одном месте бревна частокола у самой земли были черными. Это было то самое место, где разведенный индейцами огонь успел опалить бревенчатую стену, прежде, чем его потушили. Мой отец со своими людьми пришел в эту страну, когда белых людей можно было встретить разве что на побережье, и он тоже оставался там до тех пор, пока не отправился далеко в горы, на поиски новых земель. Это было у нас в крови, и каждый из нас знал свое предназначение: всегда идти вперед, за дальние горы, чтобы открывать все новые, еще никому не ведомые земли.

В доме было светло и радостно - яркие солнечные лучи врывались в окна и играли на боках начищенной до блеска медной посуды, заставляя тускло поблескивать даже олово. Полы, как всегда, были безупречно выметены, а на окнах висели занавески. На деревянных стойках вдоль стен стояли мушкеты, тяжелые ставни были распахнуты настежь, но, в случае чего, их можно было довольно быстро закрыть.

Крепкого сложения человек с пышной копной светлых волос отодвинулся от стола.

- Я пойду на стену, - сказал он.

После того, как он ушел, Джереми сказал:

- Это Шаумберг, он немец. Он прослышал о нас и отправился на поиски. Один-оденешенек, прихватив с собой жену и маленького сына. Они одни прошли через лес.

- Значит, он наш человек, - сказал я. - Ну, и как он?

- Много работает, мастер на все руки. Отважный, похоже, совсем ничего не боится.

- Лучше было бы, - заметил я, - чтобы он боялся хоть немного. Все был бы поосторожнее.

- Да уж, но он очень точен и аккуратен во всем.

Один за другим мужчины выскальзывали из-за стола и уходили на стены, и когда я в очередной раз взглянул на стойку с мушкетами, она оказалась наполовину опустевшей. Тогда я тоже начал выбираться из-за стола.

- А ты сиди, - остановила меня Лила. - Еще успеешь. Подожди, когда начнется бой, если, конечно, он вообще состоится.

Она снова наполнила мой стакан, оставаясь стоять напротив, по другую сторону стола.

- Она мне понравилась. А семья у нее есть?

- Только отец. Хороший человек. Он должен жить с нами. Из него мог бы получиться хороший учитель, - добавил я, - тем более, что вскоре он нам может понадобиться.

Мы еще долго сидели друг напротив друга, разговаривая о разном. Пришел Янс и сел рядом. Когда я спросил его о наших врагах, он лишь руками развел.

- Мы ничего не видели, но они должны быть где-то неподалеку. Через наше поле бежал молодой олень - там, где они обычно перебегают на другой конец - а потом вдруг резко развернулся на полпути и резво припустил назад.

- Если это Макс Бауэр, - сказал я, - то ему нужна победа любой ценой, и ради нее он пойдет на все. Он станет выжидать или же попытаеться что-нибудь придумать.

Повернув голову, я взглянул на Янса.

- Он мой, - сказал я, - я сам хочу убить его.

Янс неопределенно пожал плечами.

- Будь, что будет, Кин. Если он, например, попадется под руку мне или, скажем, Джереми, значит, так тому и быть.

При одном только воспоминании о нем, меня охватывала неудержимая ярость. Признаюсь, среди моих знакомых было несколько человек таких, кого я немного недолюбливал, но во всем мире не было такого человека, которого я ненавидел бы так же страстно и яростно, как его. И все же, на сей раз это была не просто ненависть, так как оба мы были сильными соперниками, каждый из которых считал другого своим заклятым врагом. И абсолютно никакого значения не имеет то, как и при каких обстоятельствах произошло наше знакомство, ибо рано или поздно эта битва должна была произойти. Такова уж была натура каждого из нас, и он не хуже меня понимал это. Нам не терпелось поскорее сойтись в схватке; мы оба ждали этого момента.

Этот негодяй был жестоким чудовищем, он был хуже дикаря, потому что был хладнокровен и расчетлив в своей дикости. Я не испытывал ненависти к индейцам, с которыми мне приходилось сражаться. Войны были для них привычным делом, и они сражались против всех, потому что у них так было принято. В большинстве своем это были замечательные люди, и хотя мой отец был убит ими, но и он тоже наверняка не чувствовал к ним ненависти. Они были людьми, пусть они сражались против него, но они всегда оставались людьми и великими воинами. Они воевали, но даже на войне есть место чести и уважению.