Луис Ламур - Там, где колышется высокая трава

Подойдя к роднику, Кеневен опустился на колени и побрызгал водой себе на лицо и шею, а затем вымыл руки с мылом, которое еще раньше оставил здесь Барт. Глядя в воду, как в зеркало, он причесал волосы обломком гребня.

Барт взглянул на него.

- Ты бы хоть бритву своей щетине показал что ли, - заметил он, - если уж на самом деле надумал судиться.

Кеневен провел рукой по подбородку.

- Честно говоря, судиться я не собирался. Но немного побриться наверное все же не помешает. Это на тот случай, если мне придется говорить с каким-нибудь судьей или шерифом.

- Так, значит, он и в самом деле послал за ними?

- Уверен. Ведь он не дурак. Если они действительно приедут, и ему удастся обелить себя перед ними, то, стало быть, тогда нас объявят разбойниками, а он окажется весь в белом и на белом коне.

- Отсюда до того места, где заседают окружные власти, больше сотни миль, да и то, если ехать по дороге, - вставил свое слово Марби. - Если он сумеет убедить их, что ситуация здесь под контролем, то они будут только рады поскорее вернуться домой и выбросить все эти проблемы из головы. Я в этих краях живу, пожалуй, уже лет пять, и за это время никаких чиновников здесь в глаза не видел. Правда, говорили, что года за два до моего приезда здесь как будто объявлялся помощник шерифа, так его пристрелил кто-то. Снятую с него звезду доставили обратно в канцелярию, и выходит, что до сих пор то был последний представитель властей, которого здесь видели.

- По крайней мере, - уточнил Барт, - последний, кто признался бы в том, кто он такой на самом деле.

Марби взглянул на него, но промолчал.

В ночь на воскресенье они покинули свое пристанище, направляясь в Соледад, трое сильных молодых мужчин, которым было доподлинно известно, на что они собираются решиться, и какими могут быть последствия этой затеи. Но они ехали туда, потому что они были преданы друг другу, потому что над теми хозяйствами, на которых им выпало работать прежде, теперь нависла угроза, и еще потому, что женщина была в беде. Они ехали навстречу своей судьбе, потому что каждый из них твердо знал, что такое праведность и что такое справедливость, хотя ни один из них, скорее всего, не признались бы в этом или не сумели бы выразить это словами.

Им так и не суждено было научиться давать своим поступкам сколь-нибудь рациональное объяснение, и поэтому мир, в котором они привыкли жить, был прост, где без лишних слов было понятно, что хорошо, а что плохо.

Билл Кеневен хмуро размышлял о собственном везении - или его отсутствии. Он приехал в Соледад, чувствуя себя солдатом удачи, собираясь завоевать раздираемую разногласиями долину. А получилось, что он пытается в одиночку выиграть безнадежную битву с казалось бы заранее предрешенным исходом.

Вряд ли ему стоит задумываться об этом теперь. Он уже почти не вспоминал о правах на воду, которые по закону принадлежали ему. Единственным его устремлением было выручить из беды Дикси... А все остальное казалось неважным и второстепенным.

И все же была и другая причина, заставившая их собраться вместе. Потому что все они хорошо помнили грохот выстрелов и ружейный огонь, когда пули косили друзей и знакомых, когда самые лучшие, трудолюбивые люди погибали лишь из-за того, что они вдруг оказались на пути Стара Левитта.

Городские окраины были уже совсем близко.

- Похоже, все тихо, но я все же посоветовал бы вам оставить лошадей у Мэй. Отведете их потихоньку в стойло, так, чтобы никто не видел. Я своего коня тоже там оставлю. Будьте готовы бежать. Возможно, обратно придется прорываться с боем. И тогда уж будьте каждый сам за себя, а иначе никто из нас не выберется. Вы, ребята, если хотите, можете пока спрятаться в сарае у Мэй или попробовать наведаться к Кинни. Я же прямиком отправлюсь к Скотту. Он сможет связаться с Алленом, если это не получится у вас. Старайтесь никому не попадаться на глаза. В худшем случае, мне придется выследить и пристрелить Стара. Еще никогда в жизни я не охотился за человеком, но уж скорей я убью его, чем стану мириться с тем, как он принуждает Дикси выйти за него замуж и выходит сухим из воды после всего того, что он здесь натворил.

- А кто те парни, за которыми посылал Левитт? - спросил Барт.

- Видишь ли, он знал, что о нем должны будут пойти разные слухи... Так всегда бывает. Поэтому он и написал самому губернатору и шерифу тоже. Он хочет, чтобы все как можно скорей разрешилось, и вина за произошедшее была бы возложена на истинных виновников. Разумеется, сам он уже успел замести следы, и поэтому он уверен, что, в конце концов, все грехи спишут на непримиримых врагов - Пога и Рейнолдса. Говорить, конечно же, будет Левитт, и свидетели, которых он приведет с готовностью подтвердят каждое сказанное им слово. Потом все будет как-будто улажено, а он в их глазах приобретет себе репутацию самоотверженного и честного гражданина.

- Похоже, для него расклад неплохой. И что ты думаешь, мы теперь можем сделать? - сказал Марби.

- Я хочу пробраться к кому-нибудь из чиновников и рассказать ему нашу историю, прежде чем это успеет сделать сам Левитт. К тому же в моей колоде есть большой козырь, о котором Левитт, конечно же даже не подозревает.

- И что это за козырь?

- Подожди. Мы припрячем его на потом.

Кеневен был впереди всех. Миновав небольшую рощицу, он приблизился к дому Мэй Эштон, стоявшему на самой окраине Соледада. Поблизости никого не было видно, но в хижине была зажжена лампа, и из-под занавесок на окне, из которого открывался вид на амбар и загон, выбивалась тонкая полоска света.

Кеневен завел своего коня в конюшню, привязал его в одном из свободных денников, подбросил вилами побольше сена в ясли и дал остальным время последовать его примеру.

Прокравшись вдоль стены к окну, он заглянул в дом, и увидел ее сидящей у лампы и занятой шитьем. Похоже, хозяйка была одна.

Она открыла дверь на его стук, и он тут же вошел. Она поспешно закрыла за ним дверь.

- Хорошо, что ты пришел, - сказала она. - Аллен все переживал, что не никак не может связаться с тобой. Завтра Дикси должна выйти замуж.

- Я знаю. А как насчет чиновников из столицы? Они уже прибыли?

- Они должны приехать утром. Здесь будет шериф и какой-то судья из столицы, как представитель от губернатора. Их будут сопровождать двое рейнджеров. Я слышала, как об этом говорили в ресторане, хотя большинство из тех, кто вел эти разговоры, предпочли бы не иметь дел ни с кем из них. Они боятся.

- Не считаю себя в праве осуждать их за это. А что слышно насчет самого разбирательства?

- Его устроят в холле гостиницы "У Пастуха". Это единственное место, где всем хватило бы места, если не считать, конечно, "Удил и Уздечки". Я слышала, как Войль говорил об этом с Сидом Бердью. - Немного помолчав, она добавила. - Билл, и вот еще что. У них есть предписание на твой арест. Тебя обвиняют в том, что будто бы это ты убил Керба Даля. Это и в самом деле был ты?