Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Один из переходов колонны штаба армии должен был пролегать в направлении станций Выгода — Городея. В голове колонны находились два мотоцикла с пулеметами, бронемашина, грузовик с пограничниками. В броневике ехал генерал П. И. Ляпин, в грузовике, рядом с водителем, — начальник оперативного отдела штарма полковник С. А. Маркушевич. За этой группой — командарм К. Д. Голубев с несколькими штабными командирами и усиленным взводом пограничников. За ними — на расстоянии 1–2 км — основная часть колонны: работники управления, медсанбат с ранеными и больными, хозчасть. Возглавлял ее начальник артиллерии армии М. М. Барсуков. В одной из двух исправных легковушек должны были ехать Д. М. Карбышев с полковником П. Ф. Сухаревичем. С флангов и тыла штабную колонну охраняли батальон охраны штарма и механизированный отряд (4 танка и 3 бронемашины).

В какое-то время колонна ночью проходила через железнодорожную магистраль Барановичи — Минск. После пересечения рокады авангард остановился, чтобы подождать основную группу. Но за спиной вспыхнула перестрелка. На разведку Ляпиным были посланы старшина-мотоциклист, а затем — лейтенант. Вернувшись, он доложил, что на большаке за железной дорогой валяется наша перевернутая строевая полуторка и стоит подбитый немецкий танк с порванной гусеницей. Штабная колонна исчезла. Это свидетельство начопера Маркушевича. После реконструкции событие может выглядеть так.

Не доезжая до шоссе Барановичи — Минск, группа Голубева столкнулась с отрядом немецкой мотопехоты. Крытые брезентом машины шли с зажженными фарами в сторону Минска. Их сопровождали танки. Боевое охранение заметило в темноте слева в поле недалеко от развилки силуэты машин, в небо взлетели гирлянды осветительных ракет. Голубев, уповая на внезапность, приказал открыть огонь из всех видов оружия и прорываться вперед. Один танк был подбит, но машина с бойцами-пограничниками, подбитая очередью из крупнокалиберного пулемета, потеряла управление и перевернулась. Бронемашина с командармом прорвалась через вражескую цепь и под утро очутилась в лесу возле деревни Крутой Берег.

На рассвете к Ляпину присоединилось несколько машин из основной колонны. В них были бригадный комиссар Иванов, инструктор политотдела старший батальонный комиссар Ухарев, старший политрук Трофимчук. Иванов, как исполняющий обязанности ЧВС армии, сообщил приказ командарма: следовать по ранее утвержденному маршруту, в случае необходимости выбирать маршрут самостоятельно. Им повезло: они успели проскочить в брешь, пробитую отрядом Голубева. Остальная часть управления армии была атакована немцами при поддержке танков. Когда рассвело, немцы вызвали авиацию. Одна за другой вспыхивали машины, от разлившегося горящего бензина загорались кусты и деревья. Зажатые в небольшом лесном массиве в кольцо штабники несли большие потери, все меньше становилось патронов. Генерал М. М. Барсуков поручил Д. М. Карбышеву вывести личный состав из горящего леса. Сам он с группой бойцов и командиров остался прикрывать их отход. Карбышев и Сухаревич нашли в лесу обходную дорогу и по ней вывели оставшихся в живых работников управления армии. М. М. Барсуков со своими людьми вышел к деревне Крутой Берег, где встретился с Голубевым. Однако отряд Карбышева при еще одной попытке перейти через рокаду Столбцы — Несвиж и догнать их попал в устроенную во ржи засаду. После нескольких часов тяжелого боя части советских военнослужащих, в том числе Д. М. Карбышеву и П. Ф. Сухаревичу, удалось поодиночке пересечь шоссе и уйти дальше на восток. Много семей штабных работников 10-й армии впоследствии получило извещения с коротким «пропал без вести».

Позднее пути К. Д. Голубева пересеклись с маршрутом, по которому к линии фронта двигались «зеленые фуражки». Бывший начальник 86-го Августовского погранотряда полковник Г. К. Здорный вспоминал, что основная группа отряда, в которой находилось все его командование и Боевое Знамя, в один из дней обошла г. Барановичи. На хуторе примерно в 30 км от м. Мир к ней присоединилась и следовала до выхода из окружения небольшая группа командиров 10-й армии во главе с ее командующим. Около недели с ними шел и генерал-лейтенант Д. М. Карбышев, который затем из-за непонятных разногласий относительно пути следования оставил отряд и пошел своим маршрутом вместе с начальником инженерного отдела штаба 10-й армии полковником П. Ф. Сухаревичем. Так вдвоем они и попали во вражеский плен. Управление 5-го корпуса из окружения тоже не вышло.

Управление 3-й армии выступило из Гродно внушительной, громоздкой колонной. Радист 942-го батальона связи Г. С. Котелевец вспоминал: «Я не был в боевой пехотной, танковой, артиллерийской части, а ездил, петлял в гигантской автоколонне, состоявшей из штаба армии, редакции ее газеты („Боевое Знамя“. — Д. Е. ), армейских батальонов: саперного, инженерного, связи, нескольких автобатов, медсанбатов и т. п. Наш ОБС не только никаких легких (по веткам и калиткам), но и прочих линий связи не тянул и ни с дивизиями, ни с корпусами, ни с округом (фронтом) в Минске связи ни разу не имел… Я до сих пор удивляюсь, отчего не было радиосвязи: ни из Минска, ни от нас. В батальоне были армейские радиостанции 11 АК. Ездили, да и то плохо, офицеры связи. Вообще, управления не было никакого.

Гродно эта махина оставила в ночь на 23-е. С рассвета до темноты беспрерывные ожесточеннейшие, и не только нашей многотысячной колонны, но и всего на дорогах, пулеметные штурмовки. Не только дороги, но и прилегающих лесов. За несколько дней колонна растаяла на две трети. Везде сгоревшая техника и масса трупов во ржи, выросшей до пояса. По команде „Воздух!“ все бросали машины, отбегали от дороги и падали лицом вниз. Многие оставались лежать навечно. Родные тоже о них ничего не узнали. Я в этой каше был один из миллиона войск ЗапОВО. Первую неделю мы провели со штабом 3-й армии и двигались по маршруту Гродно — Скидель — Мосты (там был бой, отбили мост и побежали дальше) — Лида — Дятлово. Наша радиомашина подчинялась ОПП штаба армии — бригадному комиссару Шумину и непосредственно батальонному комиссару Копалову. Двигались по неорганизованным лесным просекам и тропам десятками тысяч. Вдруг дальше идти нельзя, впереди противник. Чаще всего было, что 5–20 человек случайно оказывались впереди колонны. Какой-нибудь волевой старлей, капитан или подполковник подчинит себе часть разрозненной массы и первым бросается на прорыв, за ним многотысячная толпа. Так девять раз бежал и я, но никакой рукопашной не бывало. Если немцы не успевали убежать, их просто растаптывали, хотя они и стреляли. Наши тоже стреляли. При таких рывках „на ура“ мимо самой головы свистели пули.