Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Двигались под непрерывными бомбежками. Палили из винтовок, пулеметов ручных и счетверенных, пистолетов неимоверно, но никого не сбивали. Тысячная колонна стремительно сокращалась. Наш черед пришел 30.06 или 01.07 под очередной бомбежкой. Мы — это сержант-радиоинженер, 27 лет, я и Дима Белавин — дикторы. Предполагалось, что немцы бросят фронт от наших уговоров. Уговаривать не пришлось ни разу. Шофером был Медведев, 35 лет, в мае призванный, до этого не служил. Машина уцелела, но пропал водитель. Никто из нас управлять машиной не умел. Похудевшая колонна штаба армии ушла, а мы машину побоялись бросить и остались. Часа через три появился наш шофер, измотанный круглосуточным рулением (у немцев было по два водителя). Он заснул под бомбежкой и немного отлежался. Продолжали ехать в „диких“ колоннах. Через два дня ночью фрицы напали на нашу колонну перед какой-то речкой. Мы бросили в кузов машины гранату и в темноте по грудь и по шею в воде, держа винтовки над головами, унесли ноги» [509] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, письмо. . Так, теряя от воздушных атак людей, транспорт, снаряжение, остатки управления 3-й армии через Новогрудок и Столбцы вышли к Минску, который уже был взят, но западнее города во вражеском тылу остались две дивизии 44-го стрелкового корпуса 13-й армии: 64-я полковника С. И. Иовлева и 108-я генерал-майора Н. И. Орлова. В 64-й дивизии находился зам. по тылу начальника штаба корпуса подполковник Кузин. Он был направлен туда, чтобы подтвердить и разъяснить приказ штарма: 64-й и 1 08-й СД занять круговую оборону и удерживать занимаемые позиции. Кузин вернулся в штаб 13-й армии и доложил о выполнении задания только под Могилевом.

К моменту прибытия подполковника в ночь на 29 июня части С. И. Иовлева находились в оперативном окружении и подготовили достаточно устойчивую круговую оборону. Особого давления дивизия не испытывала, так как в этот момент противник производил перегруппировку сил. Вторые эшелоны 7-й и 20-й ТД 39-го МК 3-й танковой группы уходили в захваченный Минск, их сменяли передовые части 17-й и 18-й ТД 47-го МК 2-й танковой группы. Пользуясь передышкой, штадив спешно формировал из вышедших на ее участок военнослужащих 3-й и 10-й армий сводные части. Несмотря на тяжелые потери в боях на рубеже Минского УРа, численность дивизии не уменьшилась. Она даже возросла, так как за день 29 июня было сформировано два полка численностью свыше 1500 штыков каждый. Один из полков возглавил вышедший к Минску майор С. Н. Гаев, начальник штаба одной из трех формировавшихся в округе противотанковых бригад. Формирование проходило в лесу восточнее Старого Села; на станции Ратомка удалось разжиться некоторым количеством боеприпасов. Укрепление позиций и пополнение личным составом продолжалось до вечера 30-го, когда с запада, где оставался открытый коридор в кольце окружения, вышла небольшая колонна. Несколько танков Т-34 сопровождали несколько легковых автомашин. В них оказались командарм-3 В. И. Кузнецов и до 20 старших офицеров и генералов армейского управления. Состоялось совместное совещание, в ходе которого Кузнецов, ознакомившись с обстановкой, принял решение: объединить под своим началом 64-ю и 108-ю стрелковые дивизии и все части в этом районе. В ночь с 1 на 2 июля начать прорыв из окружения в направлении ст. Фаниполь, затем повернуть на юго-восток и двигаться на Гомель. Обе дивизии выполнили приказ Кузнецова, заплатив за это сравнительно небольшую цену [510] Иванов С. П. Штаб армейский, штаб фронтовой. М.: ВИ, 1990. с. 79–81. . Как им это удалось, можно догадаться, прочтя рассказ кавалериста 6-й дивизии майора Гречаниченко: «Когда наша небольшая группа во второй половине дня 30 июня вышла к старой границе, здесь царил такой же хаос, как и на берегах Росси. Минск уже был занят немцами. Все перелески были забиты машинами, повозками, госпиталями, беженцами, разрозненными подразделениями и группами отступавших наших войск, оказавшихся в окружении. Здесь я встретился с полковником С. Н. Селюковым, который являлся заместителем командира 108-й стрелковой дивизии и которого я знал с довоенного времени. При его содействии нас включили в группу прикрытия готовящегося прорыва из окружения. Он был организован командующим 3-й армией генерал-лейтенантом В. И. Кузнецовым и осуществлялся в ночь с 1 на 2 июля в юго-восточном направлении через железную дорогу Барановичи — Минск между станцией Фаниполь и разъездом Волчковичи. Ядро прорывающихся составляли остатки 64-й и 108-й стрелковых дивизий. Прорыв удался только частично. Не все, участвовавшие в нем, вырвались из окружения. Наша группа прикрытия была отрезана от места прорыва и разгромлена. Многие погибли в неравном бою, многие попали в плен» [511] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, копия. . Сберегая свой личный состав, командиры дивизий 13-й армии поставили в заслоны тех, кто прибился к ним из частей 3-й и 10-й армий. Чудом выжившие в кошмаре предыдущего побоища, они были вынуждены умирать, спасая других.

В числе тех, кто участвовал в попытке прорыва, был личный состав 444-го корпусного артполка. В. Д. Науменко рассказывал: «После потопления в Немане материальной части (152-мм гаубиц-пушек и тягачей — из-за отсутствия снарядов и горючего) полк, уже как стрелковая часть, пробивался в попытках вырваться из окружения, сначала к старой границе, а затем к Минску, куда подошли 2 или 3 июля. Там несколько генералов формировали группу прорыва, в которую влился и наш полк. Ночью был осуществлен обход города с юга с целью прорваться через шоссе Минск — Слуцк, а с рассвета до позднего вечера шел неравный бой с превосходящими силами врага, бросившего на нас танки и авиацию. Это был последний мой бой в составе 444 КАП. Далее были попытки, согласно приказу командира полка, пробираться к своим небольшими группами по 3–4 человека. Для многих они закончились пленом. Не избежал этой участи и я, был схвачен полевой жандармерией числа 15 июля, когда с 3 товарищами, измученные дизентерией, пережидали день, чтобы ночью переправиться через реку в районе п. Свислочь» [512] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, письмо. .

О том, что стало дальше с армейским управлением, вернее с тем, что от него оставалось, сведений нет, но это нетрудно предположить. При попытке совместного прорыва оно снова понесло потери, в том числе лишилось оставшихся танков и автомашин. Теперь от штаба 3-й армии осталось не более 10 человек. 5 или 6 июля, удачно избежав столкновений с противником, старую государственную границу перешла сводная группа 204-й мотодивизии 11-го механизированного корпуса. На второй день после перехода мотострелки встретили в лесах генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова; с ним были член Военного совета армейский комиссар 2 ранга Н. И. Бирюков, командующий ВВС комбриг А. С. Зайцев, помощник начальника политотдела армии по комсомолу старший политрук Ковалев, начальник санотдела армии военврач 1 ранга Пиотровский и еще 3–4 человека. Встреча была радостной; радости стало еще больше, когда через два дня к ним присоединилась еще одна организованная группа военных во главе с командиром 274-го стрелкового полка 24-й СД подполковником А. А. Украинским численностью примерно 500 человек и с 4 станковыми пулеметами. От подполковника узнали, что после прорыва через старую границу 24-я была сознательно разделена командованием дивизии на несколько отрядов, шедших через Полесье своими заранее определенными маршрутами. Кузнецов сказал: «Ну, теперь у меня есть армия. Есть командующий, есть член Военного совета Николай Иванович, начальником штаба будет Михаил Степанович Посякин, начальником политотдела — полковой комиссар Мандрик, есть командир дивизии, а командного состава хватит на целый корпус» [513] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, копия. . К этому моменту в группе насчитывалось более 1000 человек, из них около 200 человек комсостава, 8 пулеметов «максим», несколько ручных пулеметов. У остальных были винтовки и пистолет-пулеметы ППД. Патронов было очень мало, по расчетам, их хватило бы на два часа боя при прорыве из окружения.