Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

Об этом Рихард Майер писал: «Уже летом 1933 г. русские сообщи­ли, что намерены прекратить сотрудничество с германским вермахтом. Рухнула одна из важных опор германо-русских отношений» (см.: Richard Meyer von Achenbach. Gedanken über eine konstruktive deutsche Ostpolitik. Frankfurt a. M., 1986, S. 93). Относительно предыстории с по­зиций министерства иностранных дел см.: Andor Непске. Die deutsch­sowjetischen Beziehungen auf militärischem Gebiet nach dem Ersten Weltkrieg. Politisches Archiv des Auswärtigen Amts (далее: PA AA).

Опубликованные советские дипломатические документы показы­вают, что посол Рудольф Надольный очень откровенно говорил совет­ским собеседникам о внешнеполитических «ошибках» правительства Гитлера, считая их неизбежными и временными явлениями, сопутст­вующими столь масштабному перевороту. Он рекомендовал пере­ждать, пока эти ошибки и крайности сами себя не «изживут» («Документы внешней политики СССР», М., 1971, т. XVII, далее: ДВП СССР). Протокол беседы с Надольным от 17 марта 1934 г., №82, с. 191-193).

См.: ZygmuntJ. Gasiorowski. The German-Polish Nonaggression Pact of 1934. — «Journal of Central European Affairs», XX; April 1954, 1, p. 4-29.

Weingartner. Stalin, S. 262. Германская дипломатия в России, Наркоминдел и командование Красной Армии в равной мере осознавали ультимативный характер предложения. В личной беседе, состоявшейся вечером 28 марта 1934 г. в помещении германского посольства в Москве между Надольным, Крестинским, Ворошиловым и другими имела место своего рода неофициальная договоренность. Надольный приветство­вал предложение Литвинова как свидетельство советского доверия к Гитлеру, выразил, однако, сомнение относительно возможности его принятия. Советские представители заявили ему совершенно опреде­ленно, «что отрицательный ответ на... предложение будет понят... как доказательство того, что у германского правительства имеются агрессивные намерения против Прибалтийских государств». Надольный за­верил, что он хорошо пони мает, как германский отказ будет истолкован Москвой, поэтому «он лично будет настаивать перед германским правительством на принятии... предложения» (ДВП СССР, т. XVII, М., 1971, с. 215-220). По этой причин е отставка Надольного в июне 1934 г. была воспринята как доказательство агрессивных намерений Гитлера в отно­шении Восточной Европы.

См.: Chr. Hoeltje. Die Weimarer Republik und das Ost-Locarno-Problem 1919-1934. Würzburg, 1958.

См.: I.Fleischhauer. «Unternehmen Barbarossa» und die Zwangsumsiedlung der Deutschen in der Sowjetunion. — «Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte» (далее: VfZ), 1982, Nr. 2, S. 299-321.

Без заключения военной конвенции советско-французский дого­вор о взаимопомощи имел лишь ограниченный эффект. Предложения СССР по заключению такой конвенции не нашли у французского правительства должного отклика. Договор о взаимной помощи между СССР и Чехословакией предусматривал (параграф II протокола) со­ветскую военную помощь Чехословакии, если она станет объектом на­падения со стороны другого государства, но лишь в том случае, если свои обязательства об оказании помощи Чехословакии выполнит и Франция. Кроме того действенная советская военная помощь Чехосло­вакии, с которой у СССР не было общей границы, обусловливалась го­товностью соседних государств, граничивших с обеими договаривающимися сторонами — Польши и Румынии, — в случае необ­ходимости пропустить через свою территорию — по суше или по возду­ху — советские войска. Такая готовность, однако, отсутствовала

Сообщение о заключении советско-французского договора о взаимной помощи произвело в министерстве иностранных дел эффект разорвавшейся бомбы. Царило «очень подавленное настроение. Изоляция Германии казалась полной. В ответ на внешнеполитические методы Гитлера образовалась антигерманская коалиция всех великих держав, включая Советский Союз» (PaulSchmidt. Statist auf diplomatischer Bühne, 1923-1945. Erlebnisse eines Chefdolmetschers im Auswärtigen Amt mit den Staatsmännern Europas. Wiesbaden, 1986, S. 305f.).

Германский посол в Москве граф фон Шуленбург — в министерст­во иностранных дел, 6 мая 1935 г. (Akten zur Deutschen Auswärtigen Politik (ADAP), SerieC: 1933-1937, Bd. IV, 1, Nr. 70, S. 127-129, hier: S. 129).

К сожалению, пока не оправдалась выраженная в 1954 г. надежда бывшего начальника IV (Восточная Европа) отдела министерства ино­странных дел министериаль-директора Рихарда Майера (фон Ахенбаха), занимавшего этот пост в 1931-1935 годах, на то, что публикация архивных документов министерства и доступ к записям его сотрудни­ков, руководивших в свое время политикой в отношении России, пока­жут, « с какой решимостью это старое ведомство начиная с 1933 г. пыталось удержать восточную политику Германии в благоприятных и полезных для рейха рамках» (см.: Meyer . Gedanken, S. 79).

На основании Нюрнбергских законов Майер в возрасте 51 года был отстранен от службы. В августе 1939 г. он эмигрировал в Швецию. Свидетельству Рихарда Майера, опубликованному лишь в 1986 г., уже после его смерти, относительно усилий министерства иностранных дел в начальный период существования национал-социалистской Герма­нии не в последнюю очередь придает особый вес личное письмо посла графа Шуленбурга, направленное Майеру 28 октября 1935 г., в кото­ром посол писал: «Поверьте мне, дорогой, как сильно мы все, и особенно я, сожалеем о Вашем уходе... Именно мы, находящиеся за границей со­трудники, должны быть Вам особенно благодарны за то глубокое пони­мание, которое Вы постоянно проявляли к нашим многочисленным и разнообразным пожеланиям...» (там же, с. 127-128).

Убедительный критический анализ позиции и деятельности Надольного в 1933-1934 гг. еще не сделан. Отдельные размышления на этот счет см.: D.C. Wait. Hitler und Nadolny. — «Contemporary Review», 1959, No. 196; Auswärtiges Amt, Hrg., Gedenkfeier des Auswrätigen Amts für Botschafter Rudolf Nadolny, Bonn, 1973; Cünter Wöllstein. Rudolf Nadolny — Außenminister ohne Verwendung. — VFZ 1980, S. 47-93.

Meyer. Gedanken, S. 92,95,96.

См.: Geyer . Voraussetzungen, S. 50ff.

Впервые Молотов использовал данную формулировку в августе 1933 г. в беседе с Гербертом фон Дирксеном (см. телеграмму Дирксена в министерство иностранных дел от 4 августа 1933 г. b:ADAP, С, 1,2, Nr. 389, S. 708-10). Вайнгартнер первым указал на то, что эти слова ставили на новую, более низкую ступень отношения между двумя госу­дарствами (см.: Weingartner. Stalin, S. 240).

Jacobsen . Primat, S. 219

Сведения о безусловной «прогерманской» ориентации Сталина, сообщенные В.Г. Кривицким (Вальтер Гинзбург) после его бегства на Запад летом 1939 г., следует использовать осторожно уже потому, что он был сравнительно молодым и мелким чиновником внешнеполитического отдела ОГПУ (W.G. Krivitskij. Ich war in Stalins Dienst! Amsterdam, 1940; S. 18ff).

Niclaus. Sowjetunion, S. 187. Якобсен считал, что «инициатива исходила от Москвы» Uacobsen. Primat, S. 239).