Андрей Никитин - Исследования и статьи

Опись Покровского женского монастыря в г. Суздале, 1651 г. // ТВУ-АК, кн. 5. Владимир, 1903. Материалы, с. 121.

Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988, с. 87.

«О нем же (князе Семене Курбском. — А. Н. ) <���…> не токмо Русская земля ведома, но и Герберштенъ, нарочитый мужь, цесарскiя и великiи посол, на Москве былъ и уведалъ, и в кронице своеи свидстельствуеть, юже латинскимъ языкомъ, въ Медиоламе <���…> будучи, написалъ»

(Сочинения князя Курбского, т. I. // РИБ, т. XXXI. СПб., 1914, стб. 164).

Последнее указание Курбского о том, что «Записки…» С. Герберштейна были написаны им «в Милане», не совсем понятно: ни одно из известных их изданий XVI в. в Милане не выходило, а предисловие указывает на Вену.

Сочинения князя Курбского…, стб. 290–291.

Там же. стб. 163.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. М., 1901, с. 215 и 271.

Там же, с. 214.

Полосин И. И. Немецкий пастор Одерборн и его памфлет об Иване Грозном. // Полосин И. И. Социально-политическая история России XVI — иачала XVII в. М., 1963, с. 196.

Об А. Я. Артынове см.: Астафьев А. В., Астафьева Н. А. Писатели Ярославского края. Ярославль, 1974, с. 158–160; Воронин Н. Н. «Сказание о Руси и о вечем Олзе» в рукописях А. Я. Артынова. (К истории литературных подделок начала XIX в.) // АВ за 1974 г., М., 1975, с. 175–198.

Артынов А. Воспоминания крестьянина села Угодич, Ярославской губернии Ростовского уезда. // ЧОИДР, 1882, кн. 1.М, 1882. Смесь, с.12.

Лурье Я. С. Возрождение домыслов о сыне Соломонии Сабуровой и опричнине. // РЛ, 1986, № 3, с. 117–118.

Крупп А. А. К вопросу об историческом прототипе Кудеяра-разбойника. // РФ, XV, Л., 1975, с. 234–239; он же. Предания о Кудеяре (судьба цикла). // Проблемы преподавания и изучения русского народного поэтического творчества. Республиканский сборник, вып. 3. М., 1976, с. 80–87; он же. Предания о времени Ивана Грозного (2. Предания о Кудеяре). // РФ, XVI, Л, 1976, с. 213–220.

«Историческим прототипом Кудеяра-разбойника был реальный Кудеяр Тишенков, который считался в народе царевичем Юрием, сыном Василия III от первого брака с Соломонией Сабуровой. Это обстоятельство обусловило широкое распространение преданий о Кудеяре на первом этапе их исторического развития, т. е. в 70–80-е годы XVI в.»

( Крупп А. А. К вопросу об историческом прототипе…, с. 239).

Там же, с. 234–235.

Костомаров Н. И. Кудеяр. Историческая хроника в трех книгах. СПб., 1882 (первая публикация — в журнале «Вестник Европы», 1875, кн. 4–6).

«Кудеяр представлен в фольклоре братом Ивана Грозного»

( Крупп А. А. Предания о времени Ивана Грозного, с. 217 и сл.).

Токмаков И. Историческое и археологическое…, с. 46. Судя по всему, известие это И. Ф. Токмаков заимствовал у М. Д. Хмырова, который писал по поводу Соломонии:

«Есть предание, похожее на истину, что Соломония, уже постриженная в Суздаль, родила сына Юрия, который жил с ней и умер 7 лет от роду. Камень, покрывающий его могилу, показывают возле гробницы Соломонии»

( Хмыров М. Д. Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательных особ их крови. СПб., 1870, с. 75, № 178).

Видонова Е. С. Детская одежда начала XVI в. // КС ИИМК, вып. 36, Л. 1951, с. 68.

Там же, с. 68–75.

Там же, с. 75.

В очерках по истории и архитектуре Суздаля, вышедших в 1971 г., А. Д. Варганов довольно подробно останавливается на истории Соломонии Сабуровой и публикует план усыпальницы в подклете Покровского собора, из которого следует, что кенотаф Георгия находился в юго-западном углу, отгороженный от остального пространства надгробием Соломонии/Софьи. Вот что он пишет по этому поводу:

«Гробница таинственного Георгия сохранялась в обширной усыпальнице под Покровским монастырем (так! — А. Н. ) до 1934 года под видом гробницы Анастасии Шуйской, дочери ца ря Василия Ивановича, сосланной вместе с матерью в 1610 году в Покровский монастырь. Археологические раскопки, проведенные в Покровской усыпальнице в 1934 году, позволили установить следующее: в гробике-колоде (так! — А. Н. ), открывшимся в раскопе, было обнаружено подобие куклы, сделанной из шелковых древних тканей, завернутых в материю и опоясанных пояском с кисточками. Костей погребенного не обнаружено. После реставрации тканей реставратором Видоновой по типичным для княжеской одежды золотым прошвам (так! — А. Н. ) была восстановлена мальчиковая рубашка. Как орнамент надгробной плиты, так и обнаруженные в гробике ткани, отнесены реставратором к началу XVI века. Полученные материалы полностью отвергли уверения духовенства в том, что гробница принадлежит Анастасии Шуйской <���…> и дает повод думать о сохранении княжича, воспитывавшегося, вероятно, в каких-то боярских семьях»

( Варганов А. Д. Суздаль. Очерки по истории и архитектуре. Ярославль, 1971, с. 151–152).

Подлинное же место погребения Анастасии Шуйской Варганов, не приводя никаких пояснений, указывает на плане помещения с северной стороны южного столпа, т. е. в центре усыпальницы (там же, с.149).

Там же, с. 68.

МиАР, инв. № 1 оф, КП-662, об.

«Известны выселенные из Новгорода следующие фамилии: Денисовы, Столетовы, Сомовы, Боровецкие, Кошутины. Говорят, было выселено 17 семейств, которым дано было во Владимире место для жительства на улице Варварке за р. Лыбедью. <���…> Особенным почетом пользовались во Владимире Денисовы и Сомовы. Они в XVIII веке вели юхотную торговлю в Петербурге и имели во Владимире кожевенные заводы»

( Касаткин В. В. Часть гор. Владимира от кремля до Золотых ворот. // ТВУАК, вып. 7, Владимир, 1905, с. 9–10).

Герберштейн С. Записки о Московии…., с.88.

Сочинения князя Курбского…, стб. 291.

Там же.

«Теперешний царь (по имени Федор Иванович), относительно своей наружности, росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается других свойств его, то он прост и слабоумен»

( Флетчер Д. О государстве Русском. СПб., 1905, с. 122).

Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 1975, с. 11. Из этого сочинения любознательный читатель может узнать, что «бояре-опекуны короновали трехлетнего Ивана через несколько дней после кончины великого князя» (с. 10 и 19), что Овчина свою «карьеру сделал на поле брани, а не в великокняжеской спальне» (с. 11), что «об авантюрных похождениях [Михаила] Глинского знала вся Европа» (с. 12), что Иван IV в детстве был «заброшенным сиротой» (с. 17), что Курбский был «другом царя» (с. 19), Иван Дорогобужский и Федор Овчина оказываются родными братьями (с. 25), что «неурожаи случались часто, но они не захватывали всю страну разом и не имели катастрофических последствий» (с. 26), что ранее была «однородная масса боярства» (с. 31), что митрополит Макарий был «посредственный писатель» (с. 32), а Сильвестр выделялся «в толпе стяжателей, сребролюбивых и пьяных князей церкви», но «никогда не умел устроить своих дел» (с. 41), что Иван IV «много раз, не щадя здоровья, ополчался на врагов» (с. 46), что «Грозный после 34 лет занялся литературным трудом и стал едва ли не самым плодовитым писателем своего времени» (с. 62), что «при случае Василий III посылал жене Елене собственноручные записочки» (там же), и так на протяжении 241 страницы текста. Не менее подобострастная биография Ивана IV написана В. П. Кобриным ( Кобрин В. Иван Грозный. М., 1989).

Читать дальше