Ирина Карацуба - Выбирая свою историю.Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Весной 1910 г. в Думе началось обсуждение правительственного законопроекта о введении земских учреждений в западных губерни­ях. Причем только в шести из девяти, поскольку в губерниях Виленской, Гродненской и Ковенской русское землевладение было настоль­ко слабым, что обеспечить преимущественное положение в земстве русским землевладельцам было невозможно никакими законодатель­ными ухищрениями.

В земское положение 1890 г. для западных губерний были внесе­ны фундаментальные изменения. Вместо сословных курий вводились курии национальные (формально конфессиональные — одна для пра­вославных, вторая — для прочих, поскольку законодательно опреде­лить критерии «русское™» было невозможно). Каждая из курий вы­бирала фиксированное число гласных, причем «русская» — всегда зна­чительно больше «польской». Число это определялось соотношением численности населения данной «нации» в рамках губернии и принад­лежащей этому населению собственности в уезде. Подсчет велся сле­дующим образом: если в некоторой губернии польское население сос­тавляло 2% и владело в данном уезде 38% недвижимости, эти процен­ты складывались и делились пополам, то есть в этом уезде поляки избирали 20% гласных. Особо было оговорено в проекте, что русские должны иметь большинство в управах и в составе земских служащих.

В Думе проект подвергся критике слева за нарушение равенства на­циональностей. Столыпин, лично выступавший в защиту проекта, пуб­лично отрекся от проповедуемого тогда либералами принципа свободно­го соревнования наций и культур. «Мы стремимся, — говорил он 7 мая 1910 г., — оградить права русского экономически и культурно слабого большинства от польского экономически и культурно сильного меньши­нства... Достойна ли русского правительства роль постороннего наблю­дателя, стоящего на историческом ипподроме или в качестве бесприст­растного судьи у призового столба и регистрирующего успехи той или иной народности? Цель проекта — запечатлеть открыто и нелицемерно, что Западный край есть и будет край русский, навсегда, навеки!»

Проект был принят Думой с небольшими октябристскими поправ­ками, было уменьшено число обязательных гласных от духовенства и исключено требование, чтобы председатели управ были исключитель­но русскими.

Государственный совет приступил к обсуждению законопроекта в феврале 1911 г. Небольшая группа «прогрессистов» и часть «центра» немедленно выступили против национальных курий, знаменующих, как выразился профессор М.М. Ковалевский, «отказ от общегосудар­ственной идеи в интересах признания требований национальностей». Столыпин рассчитывал на поддержку мощной «правой» группировки. Но и среди правых обнаружились решительные противники проекта, поскольку понижение земельного ценза, и тем самым умаление веса польского дворянства в пользу русской «полуиителлигенции», могло служить нежелательным прецедентом, подталкивающим к демокра­тизации земского положения 1890 г. для внутренних губерний. В за­щиту проекта высказалась только «партия шуровьев», группировав­шаяся вокруг А.Б. Нейдгардта (брата жены Столыпина).

Столыпин решился прибегнуть к последнему методу давления на Совет. Николай II по его просьбе передал фракции правых через председателя госсовета М.Г. Акимова пожелание, чтобы правые под­держали правительственный проект. Правые возмутились и на засе­дании фракции составили письмо государю, в котором излагались причины неприятия правительственного проекта. Письмо передал В.Ф. Трепов, вследствие личной близости к царю получивший право испрашивать у государя аудиенцию. Трепов добился от царя разреше­ния фракции «голосовать по совести». Мотивы царского решения бы­ли в значительной степени внеполитическими. Николая II давно уже раздражал самоуверенный Столыпин, нужда в котором вовсе не каза­лась такой острой, и он рад был случаю щелкнуть зазнавшегося премьера по носу.

4 марта 1911 г. Государственный совет значительным большин­ством отверг статью о национальных куриях. 5 марта Столыпин явился в Царское Село с прошением об отставке. Царь идею отставки от­верг, дабы не создавать «парламентского» прецедента. «Во что же об­ратится правительство, зависящее от меня, — заметил царь, — если из-за конфликта с Советом, а завтра с Думой будут сменяться мини­стры». Тогда Столыпин выставил ультиматум. Он потребовал распус­тить обе палаты на три дня и принять закон по 87 статье, а кроме то­го, удалить из Государственного совета лидеров правых П.Н. Дурно­во и В. Ф. Трепова.

Николай II четыре дня обдумывал ответ и под давлением вдов­ствующей императрицы Марии Федоровны и некоторых великих князей, продолжавших верить в необходимость Столыпина, согласил­ся на условия ультиматума. 10 марта он подписал указ о перерыве сессии законодательных палат с 12 по 14 марта и повелел Дурново и Трепову покинуть столицу и до конца года не посещать заседаний Гос­совета. 14 марта закон о западном земстве был издан, хотя и в думс­кой редакции, но в порядке чрезвычайного законодательства.

История с «западным земством» знаменовала крах «конституцион­ного эксперимента». Гучков в знак протеста против такого откровен­ного насилия над законом сложил с себя полномочия председателя Го­сударственной думы. Дума внесла запрос о закономерности действий правительства. Отвечая на запрос в Думе, Столыпин 27 апреля наста­ивал, что «14 марта случилось нечто, не нарушившее, а укрепившее права молодого русского представительства». Столыпин рассчитывал, что обуздание Государственного совета вызовет сочувствие в Думе, но большинство Думы решительно восстало против «нажима на закон». Думское постановление, осуждавшее действия премьера было приня­то небывалым большинством в 202 голоса.

Премьер оказался в тупике. Ближайший соратник П.Н. Балашов советовал ему распустить Думу и принять еще раз новый избиратель­ный закон. Но такой диктаторский ход был возможен лишь при пол­ной поддержке государя, а ее Столыпин лишился окончательно и бес­поворотно.

Поклонники «русского Бисмарка» и по сей день уверены, что ка­бы не пуля террориста, Столыпин привел бы Россию к могуществу и процветанию. Петр Струве, в эмиграции ставший сильно идеализиро­вать Столыпина, даже высказывал предположение, что доживи Сто­лыпин до Мировой войны, он «может быть... предупредил бы войну, как он это сделал раньше, во время боснийского конфликта».

Но Столыпин сделался «политическим трупом» задолго до выстре­ла Дмитрия Богрова в Киевском оперном театре. Вскоре после «пар­ламентского кризиса», вызванного законом о западном земстве, царь отправил в Нижний Новгород Распутина. Целью поездки были «смот­рины» тамошнего губернатора Хвостова на должность председателя Совета министров.