Ирина Карацуба - Выбирая свою историю.Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Подробнее на эту тему:

Шмеман А., прот. Исторический путь православия. М., 2003.

Флоренский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.

Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 1990.

Федотов Г.П. Святой Филипп митрополит Московский. М., 1991.

Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания. Исследования и тексты. М., 1963.

Успенский Б.А. Раскол и культурный конфликт XVII века // Успенский Б.А. Этю­ды о русской истории. СПб., 2001. С. 313-360.

Панченко А.М. Русская культура в канун Петровских реформ. Л., 1984.

Панченко А.М. Боярыня Морозова — символ и личность // Панченко А.М. Рус­ская история и культура: Работы разных лет. СПб., 1999. С. 422—436.

Биллингтон Дж. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М.,2001.

1697 — Европеизация от амуниции

Зимой 1697 г. в Москве готовилось «Великое посольство» — укреп­лять союз европейских стран против «салтана турского, хана крымс­кого и всех бусурманских орд». Среди волонтеров, ехавших обучаться морской науке, под именем Петра Михайлова скрывался Петр I. Он хотел сам увидеть приоткрывшийся ему в московской Немецкой сло­боде западный мир с его деловым размахом, океанской торговлей, процветанием наук и искусств.

Во время подготовки миссии кем-то из чинов Посольского прика­за был составлен документ о положении крестьян в странах Европы. Появление такой «аналитической записки» не случайно совпало с ка­нуном петровских реформ. Небывалый вояж «великого государя ца­ря» (да еще в качестве простого работяги) в чужие страны означал конец российского Средневековья. «Дух времени» постепенно подры­вал основы старой российской военно-государственной системы и средневекового мировоззрения.

«Во Франции, сказывают, невольных никаких нет, а служат все за плату в урочные лета и с крестьян господам брать в слуги невольно. А волен во всех крестьянех король, естли ко­го из них хочет взять в солдаты и до протчих услуг своих. А господа их токмо берут с них уреченной оброк по уставу. В Англии и в Италии також, как сказывают, и в Гишпании, живут люди потому ж на урочные лета наемные; а как срок доходит, то должен слуга, естли впредь у господина наймыватся не хочет, за несколко месяцев то сказать господину своему, что он более у него служить не будет. Да и крестьян невольных у них нет, токмо имеют господа земли свои, которыя крестьяне у нихъ оброчат на несколко лет, а потом по воле своей или когда не возмогут в оброке договориться, могутъ в ыное место жить перейтитъ; а сверх договору ни в какую работу дворовую их господа нудить не могут. Такое ж поведение и волностъ людем и крестьянам и в Голандии, с таким еще различием, что и купленые неволники, хотя и не християнские веры, могут, когда хотят, свободно от госпо­дина своего к иному господину. А крестъяня во всей Германии неволные... против того живДатцкой земле во всем. В Польше сие известно многим, что содержат во крестьянех и слугах слуги наемные, а крестъяны невольные...» (Выпис­ка, каким образом в чужестранных разных государ­ствах поступают со служителями и с крепостными людьми // Чтения в обществе истории и древностей российских. 1905. Кн. 3. Смесь. С. 30—31).

В основе структурного кризиса Московского государства XVII в. лежало нараставшее отставание России от стран Европы; но попытки выхода из кризиса порождали в правящих кругах как «реформаторс­кие» настроения, так и оппозицию им. Приведший Петра к власти переворот 1689 г., вопреки обычным представлениям, был не побе­дой молодого реформатора над косным боярством, а консервативной реакцией на умеренно «западническую» политику царя Федора Алек­сеевича (1676—1682) и царевны Софьи. Великий русский историк В.О. Ключевский был уверен: «Процарствуй Федор еще 10—15 лет и оставь по себе сына, западная культура потекла бы к нам из Рима, а не из Амстердама».

«Первый министр» царевны князь Василий Голицын много потру­дился для создания коалиции европейских стран для борьбы с Осма­нской империей. По сообщениям дипломатов, князь готовился соз­дать регулярную армию, ликвидировать государственные монополии и даже отменить крепостное право. Голицын стал и первым из плея­ды официальных фаворитов при «дамских персонах». К подобным ве­щам в его время современники еще не привыкли: с криком «времен­щик» в 1688 г. бросился на князя убийца.

Если бы Голицын пришел в политику несколькими годами позже, он вполне смог бы стать достойным сотрудником Петра. Но в 1689 г. они оказались по разные стороны баррикад. Привлечение иностран­цев и попытка устройства университета вызвали неудовольствие церкви. Не случайно Петра в конфликте с Софьей поддержал патри­арх Иоаким, сразу же потребовавший изгнания из России иностран­цев. В своем завещании патриарх умолял царя разорить «еретические» храмы и не допускать православных «общения в содружестве творити» с иноверцами. Приход к власти Петра I не оправдал надежд церковного руководства: церковь была вынуждена смириться с паде­нием своей роли в политической жизни страны. И все же прошло нес­колько лет, прежде чем царь понюхал пороха в Азовских походах 1695—1696 гг. и приступил к преобразованиям.

В исторической науке с начала 90-х гг. XX в. появились попытки выявить альтернативные пути и «точки бифуркации» исторического развития страны. Некоторые историки полагают, что к концу XVII в. обозначилась объективная тенденция капиталистического развития страны. Другие сомневаются в такой готовности, но думают, что энер­гичный царь в условиях кризиса системы служилых «чинов» мог бы — при желании — сравнительно легко избавиться от крепостного права. Приведенная выше записка свидетельствует: в «верхах» о положении крестьян думали. И смотрели — во время знаменитого путешествия по землям Швеции, Пруссии, Голландии, Англии, Австрии, — каково оно в этих странах.

Молодой царь и его окружение, не скованные рамками посольско­го этикета, могли знакомиться с разными сторонами жизни западно­европейского общества. Они общались с коронованными особами и их министрами — и мастерами, торговцами, моряками, епископами, актрисами. Петр с одинаковым интересом работал на верфи, посещал мануфактуры, монетные дворы, театр и больницы, повышал квали­фикацию в качестве кораблестроителя и артиллериста, сидел в порто­вых кабаках и наблюдал за публичными казнями.

Гулял в «русском» стиле. «Спальня, убранная голубой отделкой и голубая кровать, обитая внутри светло-желтым шелком, вся изма­рана и ободрана. Японский карниз кровати сломан. Индийское шел­ковое стеганое одеяло и постельное белье запятнаны и загрязнены. Туалетный столик, обитый шелком, сломан и изрезан. Стенной оре­хового дерева столик и рундук сломаны. Медная кочерга, пара щип­цов, железная решетка, лопатка — частью сломаны, частью утраче­ны. Палевая кровать разломана на куски...» — таким он оставил предоставленный ему особняк в английском Дептфорде, с поломан­ными деревьями и истоптанным газоном. Но после неумеренного «веселья» — вел переговоры, наблюдал морские маневры, знакомил­ся с Оксфордским университетом, заглянул в парламент: «Царь мос­ковский, не видавший еще до тех пор собрания парламента, находился на крыше здания и смотрел на церемонию через небольшое окно».