Ирина Карацуба - Выбирая свою историю.Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Очевидно, такие опасения разделяла и императрица. 28 декабря она подписала манифест об Императорском совете, но отложила обнародование. В январе и начале февраля 1763 г. среди ближайшего окружения Екатерины шли острые споры вокруг проекта (именно тогда высказался и Вильбоа). В конце-концов императрица надорва­ла свою подпись, сделав манифест недействительным.

Отвергнув проект Панина, Екатерина II уже больше не возвра­щалась к идее политических реформ высшей власти. Вполне реаль­ная альтернатива шага по направлению к конституционной, «право­вой» монархии была отвергнута. Отвергнута не из одного только властолюбия, императрица отказалась поступиться долей самодер­жавной власти, находясь под обаянием идеи французских писате­лей, разделяемой и королем прусским, что самодержавному государю гораздо способнее привести в просвещенное состояние народ и воля его не должна по этой причине ограничиваться волей непросвещен­ного народа.

Относительно народа как субъекта истории Екатерина вообще придерживалась взглядов довольно скептических, если не сказать ци­нических. В приватном письме Вольтеру она утверждала: «Хлеб, пи­тающий народ, религия, которая его утешает, — вот весь круг его идей. Они будут всегда так же просты, как его природа; процветание государства, столетия, грядущие поколения — слова, которые не мо­гут его поразить... Из всего громадного пространства, которое назы­вают будущностью, он видит всегда лишь один только наступающий день; он своей нищетой лишен возможности простирать свои интере­сы в будущее». Кажется, именно о таких взглядах Радищев в оде «Вольность» напишет — «чело надменное вознесши, царь... в народе зрит лишь подлу тварь».

Зато, по мысли самого монарха, в таком огромном государстве, как Россия, только неограниченная власть может и должна позабо­титься о процветании и «грядущих поколениях», «действия людей направити к получению самого большего ото всех добра». Это уже слова самого знаменитого политического трактата императрицы — «Наказа», в котором дано четкое определение гражданского общества — оно, «как и всякая вещь, требует известного порядка; надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а другим, которые повинуются». Итак, «правящая и повелевающая» монархиня решила делать это вполне в предшествующих традициях (по словам Ивана IV, «москов­ские самодержцы издревле сами владеют своим государством, а не бояры и не вельможи»).

«Торжествующая Минерва»

Именно с такой ноты началось новое царствование, которому было суждено стать эпохой в российской истории. Эпоха эта была богата событиями и идеями. В эту эпоху явились в России первое националь­ное законодательное собрание с открытыми дебатами (Уложенная ко­миссия) и первые учебные заведения для женщин (Смольный и Ека­терининский институты). Воспитательные дома для подкидышей (чтобы остались живы и получили образование) и дворянское само­управление (губернские и уездные дворянские собрания).

Совершилось завоевание Крыма и утверждение России на Север­ном Кавказе, повлекшее за собой начало первой «священной войны» горцев — движения под предводительством шейха Мансура. Надолго запомнившаяся дворянам пугачевщина (по Пушкину — «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», который, однако, не был ни тем, ни другим) и покупка знаменитых эрмитажных коллекций, по­ложивших начало созданию первоклассного национального музея. Три раздела Речи Посполитой, в результате которых были присоеди­нены литовские, украинские и белорусские земли, а само польское го­сударство исчезло — вместе с остатками доброжелательного отноше­ния Европы к России. Зато Российская империя вобрала в себя массу еврейского и польского населения, чем была заложена мина замед­ленного действия под этой самой империей. Новаторское законода­тельство, которое на три четверти не было воплощено в жизнь, а воп­лощенное оформило в России сословный строй — всего за несколько лет до начала его крушения в Европе в результате Великой французс­кой революции.

В эту эпоху родились полный смелых мыслей, либеральный «На­каз», над которым императрица трудилась несколько лет — и не менее смелая, «ультралиберальная» (по выражению В.О. Ключевского) книга Радищева, за которую он был приговорен Сенатом к казни чет­вертованием. Запрещение пыток и цензуры (с некоторыми исключе­ниями для наиболее волновавших Екатерину лиц и книг), впервые введенное в законодательство понятие собственности и замена подпи­си «раб» в официальных документах на «подданный». Расцвет русско­го просветительства и масонства, появление консервативной и либе­ральной оппозиции, а под конец царствования — и общественного мнения как серьезной силы, и первых представителей русской интеллигенции (отправившихся, в лице Радищева и Новикова, соответ­ственно — в Сибирь и Шлиссельбургскую крепость,где к тому време­ни уже сидел шейх Мансур).

Вступившая на русский трон тридцатичетырехлетняя женщина была вполне сложившимся политиком, решительным и целеустрем­ленным. Еще за семь лет до переворота она писала в тайной записке английскому послу — «будьте уверены, что я буду царствовать или по­гибну».

Честолюбие и жажда власти, железная воля и прагматизм, отлич­ное знание человеческой натуры и умение играть на ее страстях и сла­бостях, сильно действующее как на мужчин, так и на женщин обая­ние и замечательная начитанность, знакомство с передовыми идеями века и стремление хотя бы отчасти воплотить их на практике, просла­вить себя и страну — вот далеко не полный перечень достоинств этой редкой личности. При этом Екатерина II, как и Петр I, на которого она ориентировалась сознательно и бессознательно, была самоучкой и трудоголиком.

Ее рабочий день начинался в шесть утра, причем первые два-три часа она работала над своими сочинениями и государственными бума­гами, затем шли аудиенции секретарей, вельмож и беседы с посетите­лями, обед (она никогда не ужинала), чтение и опять работа до вече­ра, пока не наступало время для прогулок, карт или театра — до деся­ти часов, когда императрица ложилась спать. И так каждый день на протяжении нескольких десятилетий. Поэтому Екатерина сумела ос­тавить после себя десять томов изданного и почти двадцать — неиздан­ной переписки, написать великое множество законодательных, лите­ратурных, публицистических и мемуарных сочинений.

Она обладала несомненным литературным талантом — читая ее «Записки», невольно попадаешь под влияние созданного ею собствен­ного позитивного образа трудолюбивой, разумной и чувствительной овечки, равно как и крайне негативного образа Петра III (в эту ло­вушку часто попадают литераторы и историки). Литературное твор­чество Екатерины насквозь публицистично и было важной частью ее политической деятельности. Первой на русском троне она поняла об­щественную силу литературы и стремилась использовать ее в полити­ческих целях.