Франсиско Луке - Луна доктора Фауста

Экспедиция продолжала двигаться к Акаригуа, где, по рассказам сподвижников Федермана, уже побывавших там, водилась в изобилии дичь и тянулись бесконечные заросли маиса. Край этот вплотную примыкал к тем горам, за которыми и таился вожделенный Дом Солнца.

Переход по льяносам не ознаменовался никакими неожиданностями, но от тягот пути из четырнадцати раненых восьмеро умерло.

Цветущие равнины и высокие горы, приближавшиеся с каждым шагом, вселяли надежду на скорое окончание путешествия, помогали сносить влажную жару, которая предшествовала сезону дождей и следовала за ним.

Дожди шли чаще, становились обильнее и продолжительней, и Спира отдал приказ разбить лагерь в Акаригуа.

- Две недели отдохнем здесь, а потом двинемся прямо на юг к Дому Солнца.

- Я пойду поохотиться,- сказал негр Доминго Итальяно, как только подали команду "разойдись!".- Здесь, говорят, олени бродят стадами. Возьму двух собак и отправлюсь немедля.

- Не стоит, Нетопырь,- попытался удержать его Гольденфинген.- Мало ли что...

- Бояться нечего,- сказал Эстебан Мартин.- Здешние индейцы такие же мирные, как жители Коро.

Минуло четыре дня, но Итальяно не возвращался. Обеспокоенный Филипп, уведомив Спиру, взял десяток солдат и отправился на поиски негра. К вечеру маленький отряд вошел в деревню.

- Что-то варится у них там в котле? - вслух размышлял Мурсия де Рондон.- Пора ужинать, а пахнет вкусно... А-а! - вдруг завопил он, в ужасе отшатнувшись: на дне котла вместе с маниокой и початками маиса плавала отрубленная голова Доминго Итальяно.

Перес де ла Муэла заглянул в губернаторскую палатку.

- Ваша милость, весь отряд горит...

- Жаждой мести?

- Нет, от лихорадки. Уже больше сотни солдат мечутся в жару, и среди них дон Хуан де Вильегас. Человек двадцать - при смерти.

Спира с перекошенным лицом вылез из гамака и велел позвать к себе Лопе де Монтальво.

- Надо прибегнуть к крутым мерам. Выставить караулы за две лиги от лагеря и оцепить его наглухо. Всякую двуногую тварь, которая попытается проникнуть в лагерь, убивать на месте. Уподобьтесь ангелу мести, Монтальво: снести с лица земли все близлежащие деревни, сжечь посевы.

В июле пошли затяжные дожди. В небе часто вспыхивали зарницы, гремел гром, и отвесные струи хлестали по крышам и навесам, так что испанцы, страдая душевно и телесно, проводили часы, дни и недели в полнейшем бездействии. Провиант был на исходе; земля раскисла и превратилась в болото, соломенные крыши протекали, со стен уже не капало, а лило. Лошади чихали в точности как люди, мерзли, дрожали от озноба под своими попонами. Весь лагерь кашлял и отхаркивался. Десять человек лежали в бреду, а еще двадцать пристрастились к пагубному зелью - табаку.

Из-за дождей и болезней Спира вместо двух недель пробыл в Акаригуа месяц. К середине августа дела пошли совсем скверно: люди мерли как мухи. Губернатор пригласил в свою хижину Гуттена и Гольденфингена и держал с ними совет. Дождь, зарядивший с утра, немного стих. Из-под ближайшего навеса доносился сухой свистящий кашель.

В горах глухо раскатился грохот. Гольденфинген осенил себя крестным знамением.

- Никогда мне не доводилось еще видеть такого ливня. Как вы полагаете, ваша милость, нет ли тут злого умысла какой-нибудь ведьмы?

Спира, стремительно обернувшись, впился в него глазами.

- Что за чушь! - уверенно ответил он.- Откуда тут взяться ведьмам? В экспедиции нет ни одной женщины.

- А если на нас навела порчу индеанка из окрестных селений? В Коро мне рассказывали, что среди них есть искусные в волшбе.

- Ведьм-индеанок не бывает. Чтобы сделаться ведьмой и обрести магическую силу, надо продать душу дьяволу. Как может продать душу тот, у кого ее нет?

- Однако...- начал было возражать Гольденфинген, но Спира, не став его слушать, в смятении и ярости вылетел наружу. Толстяк с глубокой печалью проговорил: - До чего же легко стал поддаваться гневливости наш капитан-генерал. Не могу постичь: еще несколько лет назад - хлебом не корми, а дай ему порассуждать о ведьмах и ведовстве, а теперь точно зарекся. Вот уже во второй раз он меня обрывает, и притом весьма грубо. Речь у нас шла о моей несчастной Берте...

- Гольденфинген! - окликнул его Спира, появляясь на пороге.

- Слушаю, сударь!

- Я решил выступать завтра же поутру.

Тут вмешался Гуттен:

- В строю осталось не больше трех сотен человек, от лихорадки двести ослабели так, что головы не могут поднять, а из восьмидесяти кавалеристов едва ли половина способна держаться в седле.

- Этого вполне достаточно, чтобы двигаться вперед,- не терпящим возражений тоном отрезал Спира.- Дожди скоро кончатся.

- Но что же мы станем делать с двумястами больных?

- Они останутся здесь, а выздоровев, догонят нас. Нельзя терять времени. За перевалом нас ожидают несметные богатства. Решено: на рассвете выступаем.

- Как прикажете, ваша милость,- ответил Гольденфинген.- Пойду распоряжусь...

- Постойте-ка, Андреас, я совсем забыл... Вам и Санчо де Мурге придется остаться здесь: я оставляю больных на ваше попечение.

Лицо Гольденфингена помертвело.

- У вас будет недурное общество в лице сеньоров Вильегаса и Барриоса,почти ласково сказал Спира.- Они не могут последовать за нами, несмотря на то что его преосвященство вышколил их на славу.

14. ГИБЕЛЬНАЯ РЕКА

Под проливным дождем Спира и Гуттен в сопровождении сотни пехотинцев и тридцати верховых двигались к югу, не теряя из виду горы.

- Какое сегодня число? - спросил Спира.

- Восемнадцатое августа 1535 года.

- Ровно три месяца, как мы вышли из Коро. По моим подсчетам, пройдено больше ста лиг. Если бы не дожди...

А дожди продолжали лить, и иногда с небес низвергался такой поток воды, что лошади упирались и не хотели идти.

- Просто какой-то водопад,- говорил Мурсия де Рондон.- Чудовищный водопад, который собрался, видно, смыть нас с этой грешной земли к себе в утробу.

Целую неделю шли они под сплошной стеной воды, непрерывно хлеставшей сверху, пока путь им не преградила вздувшаяся, ревущая река.

- Подойдем к горе и там отыщем брод,- сказал Эстебан Мартин.

Брод нашелся только на пятый день. Спира собирался спуститься в долину.

- Не советую, ваша милость,- сказал ему Эстебан Мартин.- Нам придется переправляться через реки - их не меньше двадцати, и все они такие же бурные, как и та, которую мы только что одолели. Лучше идти прежним путем. Поглядите, вся долина затоплена. Это уже не "море трав", как выразился Мурсия де Рондон, а самое настоящее море, ничем не хуже Саргассова, ибо выглядывающие из воды верхушки трав вполне сойдут за водоросли.

Нависавший над пропастью, вившийся вдоль горного склона карниз был так узок, что лошади едва помещались на нем. В непроглядном молочном тумане слышался рев несущейся воды.