Абрам Иойрыш - А-бомба

Во время визита в Вашингтон в мае 1943 г. Черчиллю удалось добиться у Рузвельта удовлетворения некоторых своих притязаний. Однако письменное соглашение было заключено лишь в августе 1943 г. в Квебеке. Каждая из договаривающихся сторон обязалась никогда не использовать атомной бомбы против другой стороны. Кроме того, в соглашении предусматривалось, что Соединенные Штаты и Великобритания не будут использовать атомную бомбу против какой-либо другой страны без взаимного согласия. Взаимное согласие было необходимо и для передачи третьей стороне информации атомной бомбе.;

Предусматривалось учредить специальный орган в целях «полного и эффективного сотрудничества» в области создан и атомной бомбы. Соглашение обеспечивало известные гарантии обмена научной информацией.

Черчилль был доволен соглашением и телеграфировал из Квебека военному министру в Лондон, что разрешение «доныне неразрешимого вопроса» достигнуто. Но Черчилль ошибался.

Когда Эйкерс, возглавлявший в Великобритании работы по созданию атомного оружия и добивавшийся более обширного обмена информацией, прибыл в США, Гровс встретил его отказом: во-первых, он считал, что англичане могут воспользоваться полученной информацией в послевоенных условиях; во-вторых, он твердо придерживался мнения, что США не следует выдавать атомные секреты другим странам.

Весьма уместно вспомнить, как Гровс в книге «Теперь об этом можно рассказать» говорит о взаимоотношениях американцев и англичан. Гровс явно злорадствует по поводу того, что ему и Бушу, представлявшему интересы Манхэттенского проекта в Белом доме, удалось в конечном счете так исказить указания президента Рузвельта о неограниченном обмене с Великобританией любой информацией в области атомных исследований, что англичане ничего не узнали о действительном размахе работ по созданию атомного оружия в США.

Не менее энергично действовал Гровс, чтобы помешать исследованиям в области атомной бомбы во Франции. Его пугало, что в оккупированной Франции находился ученый-коммунист Жолио-Кюри, открывший возможность цепной реакции. Кроме того, Гровсу стало известно, что Жолио-Кюри и его ближайшие помощники Г. Халбан и Л. Коварский еще в 1939 г. запатентовали ряд открытий. Халбан, эмигрировавший сначала в Англию, а позже в Канаду, заключил с официальными английскими учреждениями соглашение на передачу англичанам этих патентов, оговорив право получать от англичан информацию по интересующим Францию вопросам.

В мировой истории создания атомного оружия есть и немецкая страница. Именно в Германии в декабре 1938 г. был проведен решающий эксперимент, открывший путь к использованию атомной энергии. И именно здесь, в Германии, возникла политическая система фашизма, основанная на человеконенавистнических расовых идеях подавления одним народом других, поставившая задачу завоевания Германией мирового господства. Нетрудно представить себе, какая тревога овладела человечеством, когда в 1939–1940 гг. стали поступать сообщения о развертывании в этой стране работ по ядерным исследованиям. Особенно остро чувствовали опасность ученые, эмигрировавшие из Германии и других европейских стран.

Атомное оружие — Германия — фашизм… Одно сочетание этих слов заставляло содрогаться. «Весь 1943 и 1944 год, — писал Сцилард, — нас преследовал страх, что немцам удастся сделать атомную бомбу раньше, чем мы высадимся в Европе…» В 1945 г, перед сенатской комиссией Сцилард заявил, что при определенных условиях нацисты могли бы к весне 1944 г. создать атомное оружие. Английский ученый Дж. Кокрофт, рассматривая в 1951 г. острейшую проблему моральной ответственности за применение атомного оружия, подтвердил свою прежнюю позицию: «В то время (весна 1940 г.) идея использования ядерной энергии в качестве оружия была впервые предложена в нашей стране и мы знали о работах немцев над тем, что считали атомной бомбой… В мрачные дни 1940 г. у нас не возникало сомнений относительно нашего долга».

Опасения эти не были напрасными. Гитлеровская Германия в 1939–1941 гг. располагала соответствующими условиями для создания атомного оружия: она имела необходимые производственные мощности в химической, электротехнической, машиностроительной промышленности и цветной металлургии, а также финансовые средства и материалы общего назначения; располагала она и достаточными знаниями в области физики атомного ядра, имела таких ученых с мировым именем, как О. Ган и В. Гейзенберг.

Руководители американского Манхэттенского проекта считали наиболее вероятным направлением немецких ядерных разработок получение плутония, поскольку этот вариант требует меньших затрат дефицитного оборудования и материалов.

— Мысль о том, что немцы могут создать атомную бомбу раньше, чем это сделают Соединенные Штаты, преследует нас давно, — говорил Гоудсмиту в Вашингтоне генерал Гровс. — Немцам вовсе не надо доводить дело до создания атомной бомбы. Они, например, могли бы использовать действующий реактор для производства радиоактивного вещества, чтобы начать его боевое применение наподобие ядовитого газа.

В тот период время решало все и не было никакого сомнения, что фашистское руководство не стало бы особенно заботиться о радиационной безопасности: лишь бы добиться создания ядерного оружия.

В 1942 г. Гитлер поставил своего друга — архитектора Шпеера во главе военной промышленности третьего рейха. Шпеер сформулировал свои принципы и задачи па страницах геббельсовского официоза «Дас райх»: «Энергичное применение самых суровых наказаний; за проступки, карать каторжными работами или смертной казнью. Война должна быть выиграна».

Шпеер действовал в полном соответствии с этими «принципами». Под его руководством военная промышленность Германии поставляла па фронт непрерывным потоком самолеты, танки, снаряды…

Широко известно об обращении в фашистской Германии с евреями, русскими, поляками и представителями других народов, отнесенных папистами к «низшим», «неполноценным расам». Их-то немцы и поставили бы на обслуживание радиоактивных установок.

Во время Нюрнбергского процесса Шпеер рассказал о своих усилиях форсировать подготовку атомного оружия. Он уже мысленно видел испепеленные атомным огнем города.

Шпеера спросили, как далеко зашли в Германии работы по созданию атомного оружия.

— Нам потребовалось бы еще год-два, чтобы расщепить атом, — был ответ.

Надо ли говорить, какое чувство охватило всех присутствовавших в зале суда, когда они услышали эти слова. Нетрудно представить себе, что произошло бы, если бы фашисты получили в свои руки атомное оружие!