Виктор Петров - Колумбы российские

Трудно было промышленным представить себе колонию без Баранова. Сознание, что правление перейдет в руки кого-то другого, а не человека, который почти тридцать лет — всю жизнь — управлял ими, никак не укладывалось в их головах. Особенно трудно было с этим смириться молодым ситкинцам — русским и креолам, родившимся в Русской Америке и не представлявшим себе Новоархангельск без правителя Баранова. Да и старшее поколение — те, кто пришли на новые земли с ним из Сибири, — не мыслило себе жизни на Ситке без него.

В середине января 1818 года состоялась большая свадьба Ирины и лейтенанта Яновского. Молодые венчались в небольшой церковке, построенной Барановым не очень давно. Жизнь в Новоархангельске в течение двенадцати лет — со дня основания крепости — шла без церковных обрядов. Состарившиеся монахи из первой духовной миссии не решались отправляться в плавание по бурному морю с Кадьяка на Ситку. Так и продолжалось это «бесцерковье» двенадцать лет. Служащие компании исполняли обязанности церковных чтецов — читали по молитвенникам, когда была необходимость. Только два года назад наконец, по настоянию Баранова, в Новоархангельск был прислан молодой священник, отец Александр Соколов, который установил иконостас, собранный из икон с корабля «Нева», несколько лет назад погибшего у берегов Ситки. Довольно долгое время на берег выбрасывались иконы и свечи с разбившегося корабля. Священник смог из этих икон построить иконостас, в котором важное и почетное место занимала старинная икона архангела Михаила. И опять на помощь пришли местные умельцы, сделавшие церковные сосуды из испанского серебра, полученного из Калифорнии. Китайский шелк, привезенный из Кантона, пошел на шитье облачений для священника и на престол.

Маленькая церковь усилиями отца Александра превратилась в очень уютный храм, иконостасу которого мог бы позавидовать любой приход в России. Некоторые иконы с «Невы» были старинные, ценные — подарки богатых монастырей.

Обряд бракосочетания привлек в церковь сотни людей — простых промышленных, креолов и алеутов. Церковь вместить всех не могла, и большинство осталось снаружи, благоговейно прислушиваясь к богослужению. До них доносились только звуки пения доморощенного хора…

В самой церкви собрался весь «свет» колонии — приказчики и старшины артелей со своими женами. Особенно выделялись среди публики яркие, парадные мундиры офицеров с «Суворова» и «Кутузова».

Лейтенант Яновский, одетый в безукоризненную парадную форму морского офицера, встретил свою невесту у входа в маленький храм. Ирина в своем подвенечном платье была ангельски хороша несмотря на сильную бледность.

Свадьба молодой «принцессы» Ирины на долгие годы запомнилась жителям. Много воды утекло с тех пор, а постаревшие свидетели этого события еще долго рассказывали своим детям и внукам о роскошной свадьбе дочери легендарного Баранова.

Страшно горд был священник, отец Александр. В первый раз приходилось ему венчать таких высокопоставленных людей, и он особенно старательно произносил слова молитв.

А потом в доме Баранова и на площади перед домом состоялся большой торжественный прием и обед для молодых и гостей: ими были все жители селения. После заката солнца, когда уже совсем стемнело, на площади началось настоящее веселье. Заиграли музыкальные инструменты, люди пустились в пляс. Веселый свадебный обед, как и обряд венчания, также запомнился надолго и без конца вспоминался в рассказах старожилов о хороших былых днях.

На следующий день после свадьбы нагруженный мехами на общую сумму около миллиона рублей корабль «Суворов» под командой лейтенанта Панифидина отправился в обратный путь в Петербург. С «Суворовым» было отправлено донесение Гагемейстера об отставке Баранова и принятии им, Гагемейстером, должности правителя с тем, что после его отъезда это место займет лейтенант Яновский.

В тот же день, но немного позже, небольшое компанейское судно тоже вышло в плавание, держа курс на остров Кадьяк. На нем отправились в свое свадебное путешествие молодожены. Они намеревались посетить мать Ирины, Анну Григорьевну, по-прежнему жившую на Кадьяке. Заодно Яновский хотел познакомиться с этим важным объектом, который будет под его началом после отъезда Гагемейстера.

Ирине помимо свидания с матерью очень хотелось повидаться с престарелым иноком Германом, ее духовным наставником. Много раз рассказывала она своему молодому мужу о святой жизни доброго старца, и Яновский с таким же нетерпением, как и Ирина, хотел встретиться и познакомиться с ним.

Путешествие в январе было нелегким. Море штормило. Ирина, на удивление, совсем не страдала от качки. А уж о ее муже, настоящем морском волке, и говорить было нечего.

Встреча с матерью на острове Кадьяк прошла радостно. Чуть ли не в первый раз Анна Григорьевна при виде дочери расчувствовалась:

— Ах какая же ты красивая! — невольно воскликнула она.

Сама Анна Григорьевна имела еще более суровый вид, чем в молодости. Но она по-прежнему, даже в ее годы, была необыкновенно хороша. Ни простое платье, ни цветной платок не могли скрыть от посторонних гордой красоты дочери индейских орлов.

Она несколько раз подходила к Ирине, обнимала ее, нежно глядела в глаза, как будто сама себе не веря, что это была ее дочь, да к тому же теперь и жена важного красивого морского офицера. Прошло, однако, несколько дней, она привыкла к дочери, и снова превратилась в прежнюю угрюмую, неразговорчивую Анну Григорьевну, по-прежнему верную дочь церкви, не пропускающую ни одной службы.

Неистовый инок Нектарий, привлекший индианку в лоно православной церкви, давно, еще в 1806 году, покинул Кадьяк и вернулся в Россию. Он чувствовал, что по характеру он не подходил к миссионерской работе и сам попросился на родину. На Кадьяк позже дошли сообщения, что он поселился в Киренском монастыре, где мирно скончался в 1814 году. Его преждевременная смерть была сильным ударом для Анны Григорьевны, и она долго наедине оплакивала потерю самого дорогого для нее человека. Его место настоятеля Кадьякской церкви занял иеромонах Афанасий, один из немногих из первоначальной группы миссионеров, оставшихся в Америке. Из восьми монахов этой группы трое погибли в море вместе с исчезнувшим «Фениксом» в 1799 году. Это были архимандрит Иоасаф, незадолго перед тем хиротонисанный во епископа, иеромонах Макарий и иеродиакон Стефан. Отец Ювеналий принял мученическую смерть от рук индейцев за свою слишком усердную миссионерскую работу на берегах озера Ильямна на материке Америки. Из оставшихся четырех — иеромонах Нектарий вернулся в Россию, где и умер. Таким образом, миссия теперь состояла из трех престарелых иноков: иеромонаха Афанасия, инока Германа и инока Иоасафа.