Виктор Петров - Колумбы российские

Немногие из защитников форта, остававшиеся в этот день внутри и теперь запершиеся в казарме, могли видеть в окна, как во двор ворвались сотни индейцев. Их было много, но еще больше толпилось у ворот, стараясь ворваться внутрь двора.

— Бабы, назад! — крикнул Тумакаев, взявший на себя руководство в нижней казарме. — Переворачивай столы и скамьи, хоронитесь за ними. А ты, Семен, — распорядился он, указав на Кабанова, — бегом наверх, достань ружей у Василия Ивановича, будем отсюда отстреливаться.

Кроме нескольких женщин, в нижней казарме находились восемь промышленных: старшой Тумакаев да Кабанов, Шанин, Кунгур и Овдин, стоявшие по одну сторону двери, готовые кинуться на индейцев, если те ворвутся. С другой стороны стояли Мачульский, Смирной да Чуприяновский. Поодаль, у маленького окошка стоял немолодой уже бородатый английский матрос, которого русские захватили несколько дней назад в лесу вместе с его приятелем, молоденьким матросиком. Они находились под неофициальным арестом в ожидании распоряжений Баранова. В лесу их обнаружил Тараканов с другими охотниками. Как оказалось, оба матроса были высажены с английского судна на берег на некотором расстоянии от Михайловского с партией оружия, которое они, видимо, продали индейцам в нарушение строгого приказа Баранова. Молодой англичанин был на берегу во время нападения индейцев и куда-то скрылся, а бородача русские втолкнули в казарму. И теперь он стоял у маленького окна и, искоса поглядывая на русских, ехидно улыбался.

Трудно было сказать чем он был доволен, но, очевидно, у него был какой-то сговор с вождем индейцев. Последнее время английские корабли стали чаще шмыгать вдоль берега у Михайловского. Остановить их было нечем. Маленьким пушчонкам форта запугать их было трудно. Англичане не брезговали ничем в своей торговле с индейцами. Главное, добыть мех любой ценой! Русские, поселившиеся на Ситке, мешали им, да и Баранов все время угрожал захватом судов, если те будут продолжать браконьерство в русских владениях. Поэтому нет ничего невероятного в обвинениях уцелевших защитников, что нападение на форт Михайловский совершили индейцы по наущению капитанов английских кораблей.

Бородатый англичанин отошел от окна и незаметно подошел к чуланчику в углу казармы. Недалеко от входа в чулан стояла небольшая печурка, на которой грелся большой медный чайник. Матрос нагнулся, как бы прикурить трубку, осторожно оглянулся кругом и вдруг швырнул горящую головешку в чулан, где она упала на промасленные канаты и старые парусины, хранившиеся там. Никто не обращал внимания на него… все были заняты индейцами и настороженно выглядывали сквозь щели оконных ставен, следя за действиями наступавших врагов.

На дворе вдруг раздался неистовый воинственный крик сотен голосов, и дверь задрожала от страшных ударов снаружи…

Сверху по лестнице спустился Медведников, чтобы принять командование защитниками. В тот же момент ставни загрохотали и повалились вниз. В окнах показались стволы ружей, и индейцы стали беспорядочно, не целясь, стрелять внутрь казармы. Немного погодя, одна из тяжелых плах двери была выбита. Сквозь дыру тоже загрохотали выстрелы. Первыми же выстрелами был убит Овдин, а за ним и Кунгур, а Тумакаев и Медведников были тяжело ранены.

Несмотря на ранение, Тумакаев подкатил к двери старую пушчонку, стоявшую в углу казармы. Пушка, к счастью, было заряжена и, как только дверь казармы рухнула под тяжестью десятков тел, он выстрелил из пушки прямо в толпу индейцев, убив и покалечив многих из них. Это не остановило озверевших колошей, и они, ворвавшись в казарму, закололи копьями Тумакаева, Медведникова и других.

В этот момент в чулане показалось пламя, и от удушливого дыма и огня женщины сверху бросились по лестнице вниз, где их быстро переловили нападавшие. Оставшиеся в верхней казарме пятеро промышленных во главе с Наквасиным начали задыхаться от густого черного, удушливого дыма, который поднимался вверх их подожженного чулана. Оказалось, что оставшийся на берегу второй англичанин подбежал к казарме и стал бросать на крышу зажженные сучья, пылавшие, как факелы. Вскоре и крыша занялась багровым пламенем.

Люди стали прыгать сверху на землю, где их подхватывали на копья индейцы и победно поднимали тела в воздух, оглашая двор воинственными криками. Наквасину каким-то образом удалось невредимым соскочить на землю, и он сразу же бросился к лесу.

Абросим Плотников, прятавшийся в дупле дерева на краю леса, хорошо видел, что происходило в казармах. На его глазах индейцы закололи насмерть нескольких его товарищей, пытавшихся бежать из форта, который в это время уже весь был объят огнем. Абросим видел, как Наквасин, прыгнувший из окна второго этажа казармы, побежал к лесу. За ним погнались четверо индейцев. Может быть, Наквасин и спасся бы, но у самого леса он споткнулся, одежда зацепилась за корягу, и он упал. Набежавшие индейцы подняли его на копья и торжественно понесли к казарме, возле которой они отрубили ему голову. Выбежавший в это время из казармы Кабанов был, сразу же убит у ворот. В несколько минут никого из оборонявшихся не осталось в живых. Индейцы теперь ловили промышленных и алеутов, возвращавшихся из леса в форт, ничего не подозревая. Колоши тут же убивали их, отрезая всем головы. Всего в этот страшный день погибли двадцать русских и 130 алеутов.

Прежде чем полностью сгорел форт, индейцы смогли вынести до трех тысяч шкурок морских бобров и других мехов и затем, погрузив в свои байдары захваченных женщин, убрались восвояси. Напоследок, перед уходом из сожженного форта, колоши сожгли строившееся русскими судно.

Весь день горел форт. К вечеру, когда, казалось, все индейцы убрались, Плотников выбрался из прикрытия и направился на пепелище. Около форта он обнаружил своих коров, в каждую из которых было воткнуто до два-три копья. Бедные животные едва стояли на ногах от потери крови. Абросим пожалел их и с трудом вырвал из животных копья. Не успел он закончить свою операцию, как увидел нескольких колошей, бежавших к нему от берега моря. Мимо него просвистели копья. Молод и крепок был Абросим, рванул к лесу и тем самым спасся в густой листве.

Стало ясно, что к сожженному форту подходить было опасно, и Плотникову ничего не оставалось, как уйти подальше в густой лес. Он направился в сторону гор.

Уже темнело, когда он заметил людей, осторожно идущих по лесу впереди него. Как он позже повествовал в своих показаниях о катастрофе на Ситке, это были «…девка Чиниацтково жила с маленьким своим грудным сыном и мужик, отставший за болезнью от партии Кадьяцкой Кидюдинсково жила, коих и принял я в сотоварищество»…