Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Сын Маленкова пишет: «Некоторое время он находится под домашним арестом, а потом Сталин решает послать его на хлебозаготовки в Сибирь. Маленков остается в должности заместителя председателя Совета министров, но до конца 1947 года он устранен от работы в ЦК».

Опала Маленкова не была результатом интриг Жданова, как принято считать, хотя в политбюро все друг друга ненавидели. Абакумов Жданову не подчинялся, и Жданов знал, что не имеет права давать какие-то указания министру госбезопасности или вообще вести с ним какие-то беседы без прямого поручения Сталина.

Сталин сам был недоволен Маленковым. Вероятно, с подачи своего сына-летчика, пожаловавшегося отцу на плохое качество самолетов.

Но Сталин передумал и через несколько месяцев вернул Маленкову свое расположение. Сталин вновь ввел его в состав политбюро и назначил своим заместителем в правительстве. А позиции Жданова вскоре ослабли.

Маленков потерпел поражение, но навсегда возненавидел своих обидчиков — молодого Сталина, Алексея Кузнецова и Абакумова. Он будет ждать возможности рассчитаться. Через два года, в 1948 году, такая возможность представится…

11 мая 1946 года Шахурин, Новиков, член военного совета ВВС Н. С. Шиманов, заместитель командующего ВВС А. К. Репин, начальник Главного управления заказов ВВС Н. П. Селезнев, заведующие отделами управления кадров ЦК А. В. Будников и Г. М. Григорьян были осуждены Военной коллегией Верховного суда на разные сроки тюремного заключения.

Маршала Новикова использовали для более крупного дела — из него выбивали показания на маршала Жукова. Он подписал показания, в которых говорил, что Жуков «очень хитро и в осторожной форме… пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования, и в то же время Жуков, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им».

На основе этих показаний Жукова сняли с поста главнокомандующего Сухопутными войсками. Начали сажать генералов, связанных с Жуковым. По его делу взяли больше семидесяти человек.

Дело было липовое, и после смерти Сталина, в мае 1953 года, Военная коллегия Верховного суда отменила свой приговор и прекратила уголовное дело «за отсутствием состава преступления». 12 июня по предложению Берии будет принято постановление президиума ЦК «О результатах проверки материалов следствия по делу А. И. Шахурина, А. А. Новикова, А. К. Репина и др.». Всех восстановят в партии, им вернут воинские звания и награды…

Очередной удар был нанесен по морякам.

В 1947 году Сталин подписал постановление Совмина СССР о предании «суду чести» четырех высших руководителей флота, включая заместителя наркома военно-морского флота по кораблестроению и морскому вооружению Льва Михайловича Галлера. Моряков обвинили в передаче союзникам во время войны секретной документации.

После «суда чести» дело четырех адмиралов передали уже как уголовное в Военную коллегию Верховного суда СССР. Всех признали виновными и приговорили к разным срокам тюремного заключения. После смерти Сталина приговор был отменен за отсутствием состава преступления. Но адмирал Галлер в 1950-м умер в тюрьме.

Следующими на очереди были артиллеристы. Дело было подготовлено при Абакумове, но ордера на арест уже подписывал его преемник.

31 декабря 1951 года Совет министров принял постановление «О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек С-60». От должности были освобождены заместитель министра вооруженных сил маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев и несколько его подчиненных. В феврале 1953-го их арестовали по обвинению во вредительстве. Освободили артиллеристов уже после смерти Сталина по предложению Берии…

В апреле 1948 года оперативники министерства госбезопасности устроили целое представление с министром морского флота Александром Александровичем Афанасьевым.

Он отправился на работу. Вдруг его машина остановилась, потому что оказались проколотыми шины. Возле затормозила другая машина. Оттуда выскочили какие-то люди, скрутили министра и увезли. Его доставили на конспиративную квартиру МГБ (о чем он не подозревал) и сказали:

— Нам известно, что вы работаете на английскую разведку. Мы хотим, чтобы вы работали еще и на нас, на американскую разведку.

Афанасьев категорически отказался. Его с завязанными глазами вывезли и бросили возле Моссовета. Афанасьев попросился на прием к Сталину. Принял его Берия.

Об этом эпизоде потом расскажет Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко:

«Берия при Афанасьеве позвонил Абакумову и приказал явиться к нему. Для вида Берия стал ругать Абакумова:

— Что же ты за министр? Что у тебя делается? Американские разведчики до того обнаглели, что на улицах хватают людей. Вот схватили Афанасьева и заставляют вести шпионскую работу».

Берия приказал Абакумову «разыскать американских разведчиков», похитивших Афанасьева. Через несколько дней Абакумов «разыскал» того сотрудника МГБ, который выдавал себя за американского разведчика. Была проведена очная ставка между Афанасьевым и этим провокатором, который, назвавшись американским агентом и «раскаявшись», сообщил, что по указанию «американцев» он втянул Афанасьева в шпионаж.

26 апреля министра морского флота арестовали. Следователи МГБ избивали Афанасьева, добиваясь, чтобы он подписал нужные им показания. 14 мая 1949 года Особое совещание при министерстве госбезопасности приговорило его к двадцати годам исправительно-трудовых работ.

После XX съезда Комитет партийного контроля при ЦК КПСС рассмотрел ряд дел бывших работников НКВД МГБ. Вот, в частности, что обнаружили партийные контролеры:

«В 1941–1949 годах в краевом управлении НКВД — МГБ применялись провокационные методы в агентурно-оперативной работе. В 50 километрах от Хабаровска близ границы с Маньчжурией был создан „ЛЗ“ (ложный закордон), состоявший из советской погранзаставы, так называемого „Маньчжурского пограничного полицейского поста“ и „уездной японской военной миссии“.

Советских граждан, подозреваемых в шпионаже или антисоветской деятельности, работники краевого управления провокационным путем вербовали якобы для посылки за границу с заданием от органов госбезопасности, а затем с целью провокации инсценировали их переход через границу в Маньчжурию.

В действительности они попадали не за границу, а в так называемую „уездную японскую миссию“, где сотрудники НКВД, переодетые в японскую военную форму, под видом белогвардейцев-эмигрантов учиняли допросы с применением мер физического воздействия и добивались от „задержанных“ признания „японским властям“ об их связи с советской разведкой и даже согласия работать в пользу японской разведки.