Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Но попытки кого-то спасти уже не удавались. Иван Михайлович Тройский, который был главным редактором «Известий» и журнала «Новый мир», возглавлял Союз писателей и, что важнее всего, долгое время имел прямой доступ к Сталину, пытался спасти талантливого поэта Павла Николаевича Васильева, арестованного в феврале 1937-го: «Когда его арестовали, я звонил дважды, трижды даже Ежову. Мы рассорились. Я позвонил И. В. Сталину, произошел резкий разговор. Мы поругались. Затем я ходил к М. И. Калинину, А. И. Микояну, В. М. Молотову. Мы оптом все пытались его спасти, особенно А. И. Микоян. Но ничего поделать не смогли. И этот яркий, талантливый поэт, может быть, самый выдающийся после В. В. Маяковского, погиб».

Сталину, должно быть, дико досаждали эти просьбы кого-то освободить, помиловать. Неужели его приближенные не понимали, что так надо? Что весь смысл репрессий, всесоюзной зачистки, говоря современным языком, заключается в тотальности? Никаких исключений! Дела есть на всех, скажем, на всех членов политбюро, в любой момент каждый из них может быть арестован. И нелепо задавать вопрос: почему именно он?

Генеральный секретарь исполкома Коминтерна Георгий Димитров 7 ноября 1937 года записал в дневнике, что на обеде у Ворошилова после праздничной демонстрации Сталин сказал:

— Мы не только уничтожим всех врагов, но и семьи их уничтожим, весь их род до последнего колена…

Анастас Иванович Микоян вспоминает, что без разрешения Сталина нельзя было звонить в НКВД. Было принято решение, которое запрещало членам политбюро вмешиваться в работу наркомата внутренних дел. Имелось в виду, что члены политбюро не смеют ни за кого вступаться.

Молотов приказал своим помощникам письма репрессированных не включать в перечень поступивших бумаг. Он не считал нужным кого-то миловать. Ведь массовые репрессии не были для него ошибкой. Это была политика, нужная стране.

Председатель Военной коллегии Верховного суда СССР Василий Васильевич Ульрих потом доложит, что за два ежовских года Военная коллегия приговорила «к расстрелу 36 514 человек, к тюремному заключению 5643 человека. Всего 42 157 человек». Любое дело они рассматривали не более 10–15 минут, иначе не сумели бы достичь такой фантастической производительности.

Ульрих расстреливал почти исключительно знакомых. Это были люди, с которыми он сидел на совещаниях и пленумах, вместе проводил выходные дни, отдыхал в Соснах, в Барвихе…

В 1937 году было арестовано за контрреволюционные преступления 936 750 человек, в 1938-м — 638 509. В 1937-м расстреляли 353 074 человека (то есть больше, чем каждого третьего). В 1938-м — 328 618 (каждого второго).

В лагерях и тюрьмах сидело миллион триста тысяч человек. Органы НКВД только за шпионаж в 1937 году осудили 93 тысячи человек. Сколько же шпионов было в стране!

Каждый начальник управления действовал в меру своей фантазии. Например, в Новосибирске был отдан приказ арестовать как германских шпионов всех бывших солдат и офицеров, которые в Первую мировую войну попали в немецкий плен…

Под руководством Сталина Ежов провел массовую чистку Красной армии. Она началась с расстрела маршала Тухачевского и еще семи крупных военачальников.

Есть люди, которые и по сей день считают, что маршал Тухачевский поддерживал тесные отношения с изгнанным из страны Троцким, готовил государственный переворот и свержение Сталина, собираясь стать диктатором. Материалы суда над маршалом и его товарищами они читают как подлинный документ. Многие из тех, кто был возмущен расстрелом Тухачевского, тоже, нисколько его не осуждая, полагают, что нет дыма без огня: наверняка амбициозный маршал строил какие-то политические планы.

Имели ли эти подозрения и предположения реальную основу?

Фамилия Тухачевского замелькала в делах госбезопасности задолго до его расстрела. Доктор исторических наук Олег Хлевнюк нашел в рассекреченных теперь архивах документы, свидетельствующие о том, что в первый раз Тухачевского чекисты предложили арестовать еще в 1930 году.

Работники ОГПУ раскрыли очередной «заговор» — на сей раз в Военной академии. Выбили из арестованных показания о том, что глава заговора — Тухачевский. Обвинение то же: заговорщики собирались убить Сталина и захватить власть.

10 сентября 1930 года председатель ОГПУ Менжинский доложил Сталину, отдыхавшему на юге: «Арестовывать участников группы поодиночке — рискованно. Выходов может быть два: или немедленно арестовать наиболее активных участников группировки, или дождаться вашего приезда, принимая пока агентурные меры, что-бы не быть застигнутым врасплох. Считаю нужным отметить, что сейчас все повстанческие группировки созревают очень быстро и последнее решение представляет известный риск».

Сталин не спешит с ответом. Он пишет Орджоникидзе: «Стало быть, Тухачевский оказался в плену у антисоветских элементов и был сугубо обработан тоже антисоветскими материалами из рядов правых. Так выходит по материалам. Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено».

Потрясающая реакция. Сталин фактически признает, что чекистские материалы могут быть подлинными, а могут быть фальшивыми, то есть ОГПУ ничего не стоит сфабриковать заговор… Осенью Сталин, Орджоникидзе и Ворошилов устроили Тухачевскому очную ставку с арестованными и признали его невиновным. Тухачевский был еще нужен.

23 октября 1930 года в письме Молотову Сталин написал: «Что касается дела Тухачевского, то последний оказался чистым на все 100 процентов. Это очень хорошо».

Характерно, что ОГПУ выговора за фабрикацию дела не получило. За что ругать-то? Чекисты действовали по установленной для них методологии: органы выбивали показания на всех, а Сталин выбирал, что ему нужно в данный момент. Ненужное ждет своего часа…

Самое интересное, что ряд сотрудников ОГПУ открыто говорили в 1931 году, что арест военных — это дутое дело. Но Сталин приказал считать это «групповой борьбой против руководства ОГПУ», 6 августа 1931 года политбюро приняло решение убрать из госбезопасности «сомневающихся».

Сталин в тот же день подписал директивное письмо для ЦК нац-республик, крайкомов и обкомов:

«Поручить секретарям национальных ЦК, крайкомов и обкомов дать разъяснение узкому активу работников ОГПУ о причинах последних перемен в руководящем составе ОГПУ на следующих основаниях:

1. Тт. Мессинг и Вельский отстранены от работы в ОГПУ, тов. Ольский снят с работы в Особом отделе, а т. Евдокимов снят с должности начальника секретно-оперативного управления на том основании, что…

б) они распространяли среди работников ОГПУ совершенно не соответствующие действительности разлагающие слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является „дутым“ делом;