Н.Н. Швец - Словарь египетской мифологии

Гор, сын Исиды, принявший все принадлежности своего отца Осириса, правой рукой берет Ани за левую руку и ведет его к святилищу, где восседает Осирис.

Голова Осириса увенчана Белой Короной с перьями, а в руках он держит скипетр, крюк и кнут (или цеп), олицетворяющие верховную власть и владычество. Его троном является надгробье с изображениями закрытых на засов дверей и карниза в виде уреев. Сзади у него на шее висит менат — символ радости и счастья; справа от него стоит Нефтида, а слева — Иси-да. Перед ним на цветке лотоса стоят четыре сына Гора: Амсет, Хапи, Дуамутеф, Кебексенуф, — покровители внутренностей умершего, защищающие их. Рядом висит шкура быка, которой, по-видимому, придавалось некое магическое значение.

Верхняя часть святилища, увенчана уреями, несущими на головах диски, карниз украшен подобным же образом.

В некоторых папирусах бог изображен в святилище стоящим, иногда в окружении Исиды и Нефтиды, иногда без них.

Гор вводит Ани и обращается к Осирису: «Я пришел к тебе, о Ун-нефер, и я привел Осириса Ани к тебе. Его сердце было найдено праведным, и оно прошло испытание весами. Оно не согрешило против бога или богини. Тот взвесил его по велению сонма богов; оно воистину праведно и правдиво. Пожалуй ему лепешек и пива и дозволь ему войти к тебе, и пусть он всегда будет подобен последователям Гора».

После этого Ани, преклонив колени возле жертвенных столов с фруктами, цветами и т. д., которые он принес Осирису, говорит: «О Владыка Аментета, я перед тобой. На мне нет греха; я не лгал умышленно и ничего не совершал со лживыми помыслами в сердце. Дозволь мне быть подобным тем избранным, что тебя окружают, дозволь мне быть Осирисом, к кому благоволит прекрасный бог, возлюбленный Владыками мира. Я, придворный писец Маат, которая любит его, Ани, торжествующий перед Осирисом». Так заканчивается сцена взвешивания сердца.

Человек, благополучно прошедший через эти испытания, должен теперь предстать перед богами подземного мира и прочитать молитвы.

После этого следует диалог между отдельными предметами, составляющими Чертог Маати, и умершим:

Дверные засовы: Мы не пропустим тебя, пока не назовешь наши имена.

Умерший: «Язык места Истины и Справедливости» ваше имя.

Правая стойка косяка: Я не пропущу тебя мимо себя, пока ты не скажешь мое имя.

Умерший: «Чаша возвышающего праведность и истину» имя твое.

Левая стойка косяка: Я не пропущу тебя мимо себя, пока ты не скажешь мое имя.

Умерший: «Чаша вина» твое имя.

Порог: Я не позволю тебе переступить через меня, если не скажешь мое имя.

Умерший: «Вол бога Себа» имя твое.

Петля засова: Я не откроюсь тебе, пока ты не скажешь мое имя.

Умерший: «Кость голени матери его» твое имя.

Дверная петля: Я не откроюсь, пока не скажешь мое имя.

Умерший: «Живое Око Себака, владыки Бахау» имя твое.

Ключник: Я не открою тебе, пока ты не скажешь мое имя.

Умерший: «Локоть бога Шу, когда он поднимается, чтобы защитить Осириса» твое имя.

Боковые стойки: Мы не пропустим тебя, пока ты не скажешь наше имя.

Умерший: «Дети богинь-уреев» имя ваше.

«Ты нас знаешь, поэтому проходи через нас», — говорят они.

Пол: Я не допущу, чтобы ты ступил на меня, потому что я безмолвен и священен, и не знаю имена твоих ступней, которыми ты будешь ступать по мне; назови их мне.

Умерший: «Путник бога Хаса» имя моей правой ступни и «Посох богини Хатор» имя моей левой ступни.

Пол: Ты знаешь меня, поэтому проходи по мне.

Привратник: Я не приму от тебя твое имя, пока ты не скажешь моего.

Умерший: «Различающий сердца и ищущий вожжи» имя твое.

Привратник: Кто бог, пребывающий в часе своем? Произнеси имя.

Умерший: «Маау-Тауи» его имя.

Привратник: Кто есть Маау-Тауи?

Умерший: Это Тот.

Тот: Войди! Но зачем ты пришел?

Умерший: Я пришел и спешу вперед, чтобы имя мое могло упоминаться.

Тот: Каким пребываешь ты здесь?

Умерший: Я очистился от зла, защищен от гибельных дел тех, кто живет в днях своих. Я не принадлежу к ним.

Тот: Ныне упомяну я имя твое. Кто тот, чей кров из огня; чьи стены — живые уреи, и пол дома — водяной поток? Кто он, я спрашиваю?

Умерший: Это Осирис.

Тот: Входи, воистину имя твое будет упомянуто перед ним. Твои лепешки придут из Ока Ра, и пиво твое придет из Ока Ра, и твоя погребальная пища на земле придет из Ока Ра.

Умерший прошел через испытание суда и писцы снабдили его гимнами, молитвами и словами.

Магия играла важную роль в Древнем Египте, где она была значимым фактором. Однако очень трудно установить, где кончается религия и начинается магия, и для египетского разума магия просто дополняла религию. Человек, хорошо знавший богов и понимавший, как угодить им, мог получить от них что хотел.

Всегда считалось, что великие жрецы были также колдунами. Например, известно, что прославленный ученый Аменхотеп, сын Хапу, был не только проповедником, но также автором магической книги. И великие волшебники популярных историй всегда являются «ритуальными жрецами».

Эта теория тождества колдовства, науки и теологии не являлась специфически египетской, но имела свои параллели также во многих других религиозных системах.

Чересчур доверчивая египетская душа, которая не способна была разделить материальное и сверхъестественное, и исключительный формализм богопочитания создают впечатление, что вся религия земли Нила имела строго магический характер. Это верно для большинства религий, основанных на анимизме.

Однако, утверждая это, нетрудно зайти чересчур далеко, как делают некоторые ученые, и заклеймить как магические все обычаи, призванные сохранить вечную жизнь умершим или улучшить их состояние.

Совершенно верно, что погребальный текст, в котором говорится, что умерший уходит на небо, можно понять как молитву.

Но молитва, уверенная в своей действенности, и желание, переходящее в реальность в живом воображении, действительно граничат с магией. Это утверждение равным образом справедливо для многочисленных церемоний и амулетов, которые механически помогали душе мертвого.

Книга мертвых с ее указаниями, как найти путь к Осирису, что говорить перед ним, какие слова произносить и какие таинственные имена давать стражам в его царстве, очень близка к магии. Однако, в конце концов, это не тайное знание, оно открыто всем, кто умеет читать и, таким образом, не подпадает под современное определение волшебства. Да и сами египтяне не считали эту книгу магической.