Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

Необходимые для жизни предметы, бывшие в изобилии, внезапно и вновь появлялись, но уже значительно вздорожавшими.

Общества, работавшие на войну, превратились в чисто еврейские вотчины… Общественная совесть пришла в волнение, начались жалобы, за ними следовало возбуждение уголовных преследований.

Но когда дело доходило до суда, неизменно оказывалось, что и судья, и обвиняемый были оба евреями, и дело обыкновенно кончалось ничем. Напротив, если случайно попадался немецкий купец, то поднимался шум и он подвергался столь строгому наказанию, что его хватило бы на всех остальных».

Адольф Гитлер, находящийся внутри этих событий не мог высказываться без эмоций:

«В то время как всю нацию обкрадывали и душили евреи, подлинная ненависть масс направлялась в сторону «пруссаков»… Я ясно осознавал, что при помощи этого гениального трюка евреи только хотят отвлечь внимание от себя на других. Пока Бавария негодовала против Пруссии и наоборот, еврей под носом у обеих обделывал свои делишки.

Пока в Баварии шла руготня против Пруссии, еврей организовывал революцию и затем нанес одинаково решительный удар и Пруссии и Баварии. Мне было просто нестерпимо наблюдать эту взаимную склоку между немцами, и я был рад отправиться на фронт… В начале марта 1917 года я был уже опять в своём полку на фронте».

Как видим — Гитлер не решился бороться с обнаруженным негативом, и устранился от борьбы, уехал на фронт. Гитлер опять храбро воевал, и ему за боевые заслуги и отвагу вручили второй Железный Крест, но более высокой степени.

Но случился парадокс, — Гитлер удирал от поганой гражданской действительности, от вездесущих евреев в войска, на фронт, — а там ситуацию уже изменилась. — Там уже были евреи и вели вовсю агитацию среди солдат. Как и в России, — в Германии шла борьба с их стороны за умы солдат, за военную силу. Гитлер:

«Затем началась в армии агитация господ Эбертов, Шейдеманов, Бартов, Либкнехтов и т. д. выставивших теперь совершенно новые «цели» войны. На фронте не могли понять, какое право вообще имеют эти тыловые герои опираться на войско для захвата власти в стране… Я видел, что они готовы теперь принести в жертву весь народ и не останавливаться перед тем, чтобы погубить Германию…»

Гитлер, описывая эти исторические события и делая выводы, — не знал, что творится в России. А в России творилось аналогично тоже самое. И выводы Гитлера о том, что евреи в своём стремлении к власти не остановятся ни перед гибелью страны, ни народа были тогда актуальны и для России, — и они, к великому сожалению, — подтвердились.

В этот период Гитлер опять пришёл к выводу о радикальных методах борьбы:

«Ни у кого не хватало решимости предложить и провести серьёзную систему радикальных мер… Вместо того чтобы нанести гадюке удар прямо в сердце, её только щекотали и подразнивали, и в результате всё оставалось по-прежнему»,

«Если бы в начале войны и в её ходе тысяч эдак 12 или 15 этих евреев растлителей были бы отравлены газом, как это случилось на фронте с сотнями тысяч лучших трудящихся из различных слоёв общества, то жертвы принесённые миллионами, оказались бы ненапрасными».

Здесь мы явно видим появление фашистских замашек у Гитлера, то есть решение проблем путём уничтожения других людей. Но Гитлер начал свою борьбу не с террористических актов, а начал борьбу в информационном пространстве за умы немцев.

«Никакое примирение с евреями невозможно. С ними возможен только иной язык: либо — либо! Моё решение созрело. Я пришёл к окончательному выводу, что должен заняться политикой»,

«Уже к концу ноября 1918 года я вернулся в Мюнхен». И начал Гитлер проводить агитационную, разъяснительную работу среди возвратившихся с фронта солдат, объясняя им действительность, Гитлер:

«Нужно обладать поистине безграничной еврейской наглостью, чтобы теперь придти и сказать, что причина германской катастрофы лежит в поражениях на фронте…»,

«Наш крах на фронте сам по себе был только результатом целого ряда болезней, постигших немецкую нацию ещё до начала войны… Сама же болезнь заключалась в яде морального разложения, в ослаблении инстинкта самосохранения.

Ответственность за проигранную войну попытались взвалить на генерала Людендорфа. Тут уже приходиться прямо сказать: нужна вся бессовестность евреев и весь медный лоб марксистов…

Но евреи и марксисты знали, что они делали. Напав на Людендорфа, они тем самым парализовали возможное нападение со стороны Людендорфа… Эти господа исходили из того правильного расчёта, что чем чудовищнее солжёшь, тем скорее тебе поверят…

И даже когда им разъяснят, что дело идёт о лжи чудовищных размеров, они всё ещё будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что вероятно все-таки есть доля истины. Солги только посильней — что-нибудь от твоей лжи да останется».

Гитлер постарался дать оценку многим сторонам жизни тогдашнего немецкого общества и наметить альтернативные варианты — Гитлер: «Значительная часть благородного дворянства теперь скорее заслуживала эпитета: «неблагородное дворянство».

Постепенное исчезновение прав личной собственности и систематический переход хозяйства в собственность акционерных обществ представляли собой грозный симптом экономического упадка. Этим самым всякий труд целиком становился объектом спекуляции со стороны бессовестных ростовщиков. Отделение собственности от труда принимало самые острые формы… Биржевики торжествовали свою победу и медленно, но неуклонно забирали в свои руки всю жизнь страны…».

Если учесть, что в последующие долгие годы Германия и в самом деле переживала страшный экономический кризис, то трудно не отдать должное пророческим прогнозам Гитлера; особенно после того, как он, придя к власти, в течение 3–4 лет сделал Германию одной из самых мощных стран мира.

Гитлер решил заняться политикой, пожалуй, до конца не сознавая, что происходит в высших эшелонах власти Германии. О ситуации этого периода в Германии рассказывал Генри Форд:

«Богатый немецкий еврей при помощи своего денежного могущества над всеми отраслями хозяйственной жизни, которые непосредственно затрагивали интересы правящего класса в Германии, мог купить то положение, которое он стремился занять в обществе. Но ухитрялся даже еврей неимущий получить то значение, которого он домогался. Ибо все евреи воодушевлены одинаковым стремлением;

оно у них в крови. Жажда власти неудержимо владеет ими»,

«Все классы немецкого народа держаться того мнения, что наступившее после перемирия и революции крушение, от которого страна всё ещё не может оправиться, есть дело рук еврейской хитрости и еврейского замысла…