Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

Побывавший в Советской России 1920 г. известный писатель-фантаст Г. Уэллс в своей книге («Россия во мгле») верно отобразил казусную ситуацию, в которую попали захватчики —

«Марксистский коммунизм всегда являлся теорией подготовки революции, теорией, не только лишенной созидательных целей, но прямо враждебной им». Он описывает правящий в России коммунизм, «во многих отношениях похожий на фокусника, который забыл захватить с собой голубя и кролика и не может ничего вытащить из шляпы».

После Гражданской войны вопрос строительства экономики государства встал с особой остротой — необходимо было трудоустроить большую часть многомиллионной Красной армии и что-то делать с многомиллионной национальной «контрой» в концлагерях созданных по декрету 1 декабря 1918 г.

И решение возникло у Ленина логичное и закономерное — концлагеря превратить в трудовые лагеря, а армии — в трудовые армии; Ленин в начале 1920 г. говорил — война «дала умение довести дисциплину до максимума и централизовать десятки и сотни людей… Без этого мы все полетели бы к чёрту».

Повысить среднюю производительность труда по стране по замыслу Ленина и должны были трудовые концлагеря.

Соответственно в апреле 1920 г. на базе «Совета обороны» был создан «Совет труда и обороны» и началась организация трудармий, реформа концлагерей. Это был какой-то опыт со времён египетских фараонов… Главным разработчиком новой экономической идеи был Лейба Бронштейн, который на 9-ом съезде РКП (б) в 1920 г. говорил: «Мы говорим: это неправда, что принудительный труд при всяких обстоятельствах и при всяких условиях не производителен»,

«В военной области имеется соответствующий аппарат, который пускается в действие для принуждения солдат к исполнению своих обязанностей. Это должно быть в том или другом виде и в области трудовой.

Безусловно, если мы серьёзно говорим о плановом хозяйстве, которое охватывается из центра единством замысла, когда рабочая сила распределяется в соответствии с хозяйственным планом на данной стадии развития, рабочая сила не может быть бродячей Русью. Она должна быть перебрасываема, назначаема, командируема точно также как солдаты…

Эта милитаризация немыслима без милитаризации профессиональных союзов как таковых, без установления такого режима, при котором каждый рабочий чувствует себя солдатом труда, который не может собою свободно располагать, если дан наряд перебросить его, он должен его выполнить; если он не выполнит — он будет дезертиром, которого карают!» — Вот ещё один пик демократии самых крикливых демократов в то время в Европе.

Понятно, что методы Бронштейна по повышению производительности труда русских точно такие же, как были по мобилизации в Красную армию или для быстрого бега в атаке.

Послушаем ещё рассуждения этого фашиста — Лейба Бронштейн:

«Поскольку мы перешли к широкой мобилизации крестьянских масс, во имя задач, требующих массового применения, постольку милитаризация является, безусловно необходимой.

Мы мобилизуем крестьянскую силу и формируем из этой мобилизованной рабочей силы трудовые части, которые приближаются по типу к воинским частям. Мы даём командно-инструкторский состав, мы должны включить туда коммунистические ячейки, чтобы эти части не были бездушны, а были одухотворены желанием работать». Это крестьянам от демократов вместо обещанной земли…

«Ещё на большую теоретическую высоту вопрос был поднят в книге Бухарина, — отмечает И.Шафаревич, — Внеэкономическое принуждение рассматривается им не как вынужденная военным временем мера, но как органическая черта переходного периода от капитализма к социализму… — «по отношению к кулацкой крестьянской массе принуждение со стороны пролетариата есть классовая борьба, поскольку крестьянин есть собственник и спекулянт (Бухарин)».

Николай Бухарин, которого реабилитировали в перестройку и создали образ этакого демократа-интеллигента противостоящего Сталину, в своей работе «Экономика переходного периода» (1920 г.) утверждал: «…пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».

Расстрелы — как метод создания коммунистического общества — оригинально… Как видим Н.Бухарин был такой же фашист как и вся команда захватчиков.

А согласно «Манифесту коммунистической партии» боевая подруга Ленина Коллонтай стала разрушать русские семьи — И. Шафаревич:

«Коллонтай призывала к развитию свободной любви с частой сменой партнёров: «для рабочего класса большая «текучесть», меньшая закрепощённость общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса». Тоже — оригинальный способ создания коммунистического общества…

В условиях голода и войны с русским крестьянами Центрожид делает совершенно популистский жест — Центрожид 4 декабря 1920 г. принимает декрет «О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов». В реальности — какой может быть бесплатный отпуск продуктов, которых крайний дефицит, и в стране смертельный голод? — За этим популистским жестом стоит бесплатное распределение для «своих» кремлёвских пайков и некоторое распределение продуктов для своей опоры — для пролетариата на некоторых заводах.

А чтобы снизить возмущение и протестные акции пролетариата в Москве и Петрограде, — Центрожид объявил с 1 января 1921 г. бесплатным проезд по городу и бесплатные коммунальные услуги. Но эта подачка не дала ожидаемого эффекта, — рабочие организовали массовые забастовки в феврале-марте 1921 г., которые были потоплены большевиками в крови.

Сильно усилилась текучесть кадров — рабочие перебегали с завода на завод в надежде на лучшую зарплату, но всё было тщетно. Зато Центрожид решил с этим бороться — появились штрафные рабочие команды и высылка рабочих, штрафников-перебежчиков в трудовые концлагеря.

В 1921 г. была закончена реформа концлагерей, созданы Северные лагеря, в которых работали по принципу знаменитого еврейского «гения» Нафталия Френкеля — «от заключённого мы должны взять всё в три месяца» после чего заключённый мог спокойно умирать от переутомления и голода.

«В последствии я окончил Рабфак, Институт, неплохо продвигался по службе, побывал во всех уголках необъятного Советского Союза, — можно прочитать воспоминания свидетеля тех лет в книге Андрея Дикого, — И всюду и везде, до самой войны, видел одно и тоже:

«они» распоряжаются, казнят и милуют, командуют, а «наши» — ишачат, надрываясь, и не смеют и пикнуть… Только молча, исподлобья посмотрят на какого-нибудь Френкеля, который в синем салон-вагоне, сияющем электричеством, проносится по великой сибирской магистрали, проверяя, им же организованные лагеря принудительного труда, в которых его единоплеменники, если и есть, то только на командных должностях. Так было почти до самой войны».