Вазиф Мейланов - Другое небо (Ложные стереотипы российской демократии, Анализ Чеченского кризиса)

о водворении в ШИЗО.

майор Н.Осин.

3.09.81год.

Заявление

Я отказываюсь работать в лагере в знак протеста против принудительности лагерного труда, противоречащей статусу политзаключенных.

Требую следующих изменений в Правилах внутреннего распорядка ИТК и в исправительно-трудовом кодексе (для политзаключенных):

1. установление принципа добровольности участия в трудовой деятельности.

2. прекращения вычетов из зарплаты политзаключенных на содержание лагерной администрации и охраны.

Комментарий. Процент вычетов должен быть тот же, что на воле. Если общество меня боится, то... пусть платит за свой страх! Так уж жизнь устроена -- за свои страхи надо платить самому. Так и передайте рабочим и крестьянам.

3. прекращения позорной практики пыток голодом в ШИЗО.

Комментарий. Норма питания в ШИЗО должна быть та же, что в зоне (2А).

Сейчас ШИЗО, придуманное для усмирения уголовников-хулиганов, используют против политзаключенных. Одно дело однократное применение ШИЗО к отъевшемуся, пышащему силой, неудержимому хулигану, и другое дело систематическое, многократное, месяцами длящееся применение его к одному и тому же политзаключенному, отстаивающему в лагере свое человеческое достоинство. Это хладнокровное, математически размеченное разрушение здоровья людей, думающих не по газете.

4. Немедленного прекращения беспрецедентной, негуманной, враждебной цивилизации и культуре практики -- запрещения передавать помещенному в ШИЗО без вывода на работу книги, газеты, журналы.

Комментарий. Это ухудшение режима. На вопрос Квецко: "Как же так? Раньше давали, а теперь вдруг нет..." -- капитан Чайка отвечает: "Мало чего раньше было!"

Так легко, капитан, вам не отделаться:

Я считаю внутренние положения в странах источниками внешнеполитических напряжений. США, Западная Европа, весь Западный Мир боятся жить по нашему: рабами, думать забывшими о человеческом достоинстве.

Поэтому решающими для мирового климата являются не широковещательные "мирные инициативы СССР", а тайные человеконенавистнические инициативы в лагерях, ужесточающие режимы содержания политзаключенных. Они, эти человеконенавистнические инициативы, и есть источники ненависти и страха.

Против этих враждебных человечеству инициатив должно стоять насмерть. Здесь проходит линия борьбы за человеческое достоинство, за сохранение старого понятия (понимания) человека.

В.И.Ленин в работе "Еще раз об ошибках т. Троцкого..." говорил о необходимости для рабочих защищаться от своего же собственного рабочего государства. Точь-в-точь по тем же соображениям необходимо защищать наш народ от его же собственного общенародного государства. Я это делаю борясь за установление принятого всем цивилизованным миром "статуса политзаключенных" и для советских политзаключенных.

Не давать книги, не давать газеты и журналы, не давать читать -- вон оно какую "новую", "высшую" гуманность предлагает нам "общество будущего". Да не нужна нам новая. Нам старую!

Вы вот набиваетесь на переговоры, на "взаимоприемлемые копромиссы", а... вы у себя в стране покажите, как это делается. Я предлагал вам компромисс: я делаю 200 мешочков в день при норме питания 9А и по выполнении этой нормы возвращаюсь в камеру -- вы отказались, мало -- перевели меня в карцер. Конечно, мое предложение не противоречило сегодняшней моей позиции: оно было точкой на той же прямой: просто я сторонник постепенности и хотел сделать переход к сносным условиям существования политзаключенных менее болезненным и для вас, и для себя.

Но боги лишили вас разума. Не внемлющие доводам разума внутри страны -что ж вы удивляетесь, что вне ее с ними к вам не обращаются.

28.08.81 год.

Вазиф Мейланов

Личное дело заключенного, том 1, листы дела 177-178.

ЗАЯВЛЕНИЕ НАчАЛЬНИКУ ИТК -- 35

ОТ 30.10.81 г.

Начальнику ИТК -- 35 м. Осину

от Вазифа Мейланова

т.Салохиной С.А.

Снять копию, после чего -- в личное дело.

майор Н.Осин.

30.10.1981г.

Заявление

Пользуюсь поводом, чтобы сказать: насильственное удерживание меня в лагере считаю большой социальной ошибкой, порчей, запугиванием и развращением народа.

Я говорил это на суде, скажу и в лагере: статьи 70 и 190-1 УК РСФСР изжили себя, сегодня они суть узаконенное беззаконие.

Изжило себя -- сегодня -- преследование за мысль, за свободно высказанное мнение о мире, о стране, о человеке.

Пагубой для сегодняшнего нашего общества являются "законы", запугивающие народ арестом за "неправильную" мысль, за "неправильное" слово, за "ошибочный" плакат.

Эти законы лишают советский народ чувства глубины жизни, истинного человеческого достоинства, радости бытия.

Я не голодаю в день 30 октября, чтобы не создавать иллюзии, что я нормально питался во все остальные дни лагерной жизни.

Нет! Кому-то придется ответить за морение меня голодом. За все те дни, что я -- не по собственной воле -- сидел на воде да на 450 граммах хлеба. За то, что гуманный строй издевался над моим здоровьем, оскорблял насилием мое достоинство и достоинство моих близких, людей, которые любят меня и... предположить не могут, что меня здесь морят голодом, вынуждают худеть, держат взаперти.

А все почему? Потому, что я не гнусь, не сдаюсь, не приобщаюсь и не причащаюсь к коммунистическому взгляду на жизнь. А как меня хотят убедить в истинности коммунистического мировоззрения? -- Через желудок.

С безмерным цинизмом исполнители коммунистического государства говорят мне: "Что ж... Не понимаете через голову -- поймете через живот... До многих так легче доходит..." Вот вам и ваше собственное противоречие (любите вы искать у других -- не угодно ли взглянуть на себя): заявляя о гордости, достоинстве, несломленности советского человека, как же вы пополняете парк советских людей людьми согласившимися с вами через желудок, людьми сдавшимися, сломленными, на все готовыми за пайку в 600 граммов?

И что это за гордость, достоинство и уважение к себе у народа "убежденного" боязнью коммунистического насилия, ареста, голода.

Да и вы-то сами, исполнители коммунистического государства, -- вы ведь тоже боитесь, у вас ведь тоже один аргумент, одно оправдание -- страх. Страх лишиться зарплаты, страх сесть самим за человеческое проявление.

Как же получается, что самые гуманные, самые человечные люди на земле морят меня голодом, спокойно взирают на то, как я худею, как разрушается мое здоровье? И тут же печатают в "Литературке": "Делиться как хлебом", а в "Правде": "Давайте посмотрим в глаза друг другу: все ли мы сделали для утверждения добра?"

"Делиться как хлебом" -- что ж вы не делитесь? Или это и есть ваше "добро" -- морить голодом, не давать досыта хлеба за то, что я вышел на площадь с плакатом требующим свободы слова и для людей некоммунистических мировоззрений? За то, что я написал работу, в которой разбил основы и опоры коммунистической идеологии? Кого в споре победить не можем, того уморим голодом -- вот оно какое ваше добро, вот оно о чем вы договариваетесь, глядя в глаза друг другу.