Андрей Буровский - Крах империи (Курс неизвестной истории)

2. Рассмотрение ситуации с позиции ценностей западной цивилизации.

3. Возвращение к национальным ценностям» [167, с. 82–83].

Вот только и западные, и свои собственные национальные ценности они представляли себе довольно дико, и остается удивляться, каких фантастических вещей они напридумывали. Один публицист даже полагает, что в СССР сложил ось только два вида национализма, апеллирующих не к реальным, а к выдуманным народам, — это русский и еврейский национализм [168]. В этом есть немалая доля преувеличения, но и несомненна доля истины в том, что русские поразительно любят выдумывать самих себя, свою историю и даже свои интересы. Одна причина этой склонности — отсутствие реальной информации, в том числе и о собственном прошлом. Вторая — невероятная архаичность сознания современных русских, в том числе и образованных. Ведь имперский народ всегда развивается замедленно, а в СССР к тому же людей искусственно держали в невежестве.

В результате «… русская национальная жизнь выжила, но либо в разрушенной, либо в ослабленной и выхолощенной форме. Россия сохраняет последнее в Европе традиционное крестьянство, но это крестьянство обнищавшее, не имеющее права покинуть свои разваливающиеся избы, находящееся в крепостной зависимости без помещиков, живущее коллективной жизнью без «мира», в деревнях без праздников и церквей. Россия сохраняет последний пролетариат, описание которого мы встречаем у Золя и Горького, пьяный и неумелый. Как говорит рабочий у В. Гроссмана: «Рабочий без права бастовать, разве это рабочий, я вас спрашиваю?! Источники иссякли, и Россия превратилась в музей мертвых форм» [88, с.25–26].

Автор этой книги провел маленькое исследование — в Эстонии, в 1990 году: я просил собеседников, и русских, и эстонцев, рассказать о своих ассоциациях со словом «граница». Эстонцы пожимали плечами: ну, белая полоса на шоссе… Ну, мальчик в форме, который ставит штамп в паспорте… А что?! Русские же подробно описывали колючую проволоку, вышки, контрольно–следовую полосу, натасканных на человека овчарок и хмурые лица под касками. Получается — русские продолжали духовно жить в мире, который давно уже ушел в небытие.

А что характерно для архаичного сознания? Как раз идея самозащиты: «бей гадов».

«Иногда создается впечатление, что националисты давно пришли к общему согласию, что им ненавидеть, но не знают, к чему именно им стремиться. Если при этом учесть, что в этой среде редко встречаются люди, способные или желающие обсуждать ситуацию в терминах современного устройства общества, то создается впечатление, что у русского народа, у русских национальных интересов нет квалифицированных защитников. Я хочу подчеркнуть, что русский народ действительно страдает от разрушения его национальной культуры и его национальных традиций, но все, что он пока получает от тех, кто взялся эти традиции и этот народ защищать, это поток гневных обличений действительных и придуманных врагов при отсутствии конструктивных рекомендаций о том, как возродить национальные традиции и национальную духовную культуру» [167, с. 90].

Очень многие русские националисты в советское время были, в сущности, совершенно советскими людьми. Выход из советизма им представлялся чем–то очень простым — заменой официального марксизма какой–нибудь другой идеологией, лично для них более привлекательной.

Некий Шиманов полагал, что «… если предположить грядущую трансформацию коммунистической партии в право славную партию Советского Союза, мы получили бы действительно идеальное государство… Это идеальное государство исполнило бы историческое предназначение русского народа. Речь должна идти о православизации всего мира и, как следствие этого, об известной русификации eгo» [167, с. 183].

Этот гибрид марксистского и советско–православного мессианства готовы были разделить не так уж мало людей, что показала хотя бы демонстрация «Памяти» на Красной площади в мае 1987 года. Демонстранты требовали их встречи с Ельциным или Горбачевым. Ельцин с ними беседовал, пожурил за эмоциональность, надавал обещаний по поводу борьбы за трезвость и против разрушения памятников.

Но речь Дмитрия Васильева была опубликована в престижном эмигрантском журнале «Континент», и обсуждали ее многие не только в России, но и в зарубежье.

А пока Великороссия невероятно напрягалась, пока власти подстегивали ее изо всех сил, пока ее провинциальная интеллигенция выдумывала самые фантастические вещи, империя все равно распадалась.

Типично британская способность не видеть уродства, бьющего в глаза.

Д. Кьюсак

СТАБИЛЬНОЕ ЗАГНИВАНИЕ

1953 год стал огромной вехой в истории Советского Союза. С этого времени ушел в прошлое по крайней мере массовый террор. На ХХ съезде «разоблачили культ личности 382 Сталина». Прошла волна амнистий 1954--1956 годов. В 1958 году состоялось возвращение части сосланных народов — вайнахов, карачаевцев, калмыков, греков.

Крымские татары и немцы рассматривались, видимо, как народы более преступные. Для них режим спецпереселенцев сохранялся до 1974 года. Как и для корейцев и китайцев.

Начался выпуск товаров народного потребления и бытовой техники. В конце 1950–х поднялась первая волна массового жилищного строительства.

Над всеми этими явлениями можно смеяться, но огромное множество людей с 1950–х годов и правда начало жить несравненно спокойнее, богаче, надежнее. У того, кто пережил страшные годы, появился реальный шанс прожить долго и хотя бы сравнительно обеспеченно.

Важным отличием общественного строя в СССР от любого другого было огромное количество социальных гарантий. Можно было только делать вид, что ты работаешь, — тебе все–таки хоть что–то платили. И давали хоть какое–то жилье, которое не покупалось и не продавалось, но которое и отнять было совершенно невозможно. Зарплата низкая? Но и стоимость всего тоже низкая. Стабильность. Колоссальная гарантированность всего.

Спокойная до скучности жизнь.

Одно из важнейших отличий Российской империи от СССР — в ней не скрывали, что империя держится на насилии. А в СССР это скрывали. В СССР вообще скрывали так много, упоминание о таком количестве явлений сделали неприличным, что даже грубая брань казалась уже словом правды.

Добрые детские фильмы. Антисептические фильмы для взрослых, снятые так, словно люди не живут половой жизнью, не умирают, не бьют и не мучают друг друга.

В 1960–е годы толпы ломились на «Фантомаса» и прочую муру: лишь бы развлекательно.

В 1988 году вышла на экраны «Маленькая Вера», и страна буквально обезумела: в фильме показан был половой акт!!!

И, конечно же, — строгий запрет — на правду о недавнем прошлом!