Джон Киган - Первая мировая война

Кадры также были слабым местом. Русские полковые офицеры распределялись назначением сверху и зачастую были плохо обучены. Любой молодой офицер, стремления которого подкреплялись возможностью его родителей оплатить обучение, старался поступить в Академию Генерального штаба и вскоре утрачивал представление об обязанностях армейского офицера, что существенно снижало эффективность его штабной работы. В эпизоде романа "Война и мир", посвященном Бородинской битве, Толстой тонко подметил, что русский офицерский корпус включал два класса, которые едва знали друг друга. С одной стороны существовала огромная масса ротных командиров, а с другой были командиры батальонов и более старшие офицеры, набиравшиеся из ограниченного круга лиц аристократического происхождения, принадлежавших к верхушке общества. Смелость, преданность и послушание солдата-крестьянина обычно компенсировали ошибки и упущения его начальников. Однако, столкнувшись с армиями стран, в которых с неграмотностью было покончено, в то время как в России до этого было еще далеки, русские пехотинцы оказывались во все более невыгодном положении. Их быстро деморализовывали поражения, особенно нанесенные превосходящими силами артиллерии, и они сдавались легко и без стыда, массово, особенно если чувствовали себя покинутыми или обманутыми. Их "Святая Троица" — Вера, Царь и Отечество — все еще могла вызвать бездумную храбрость; но поражения, как и пьянство, быстро уничтожали преданность полковым знаменам и образам.

Но это все еще были великолепные полки; в середине августа они пешим и конным строем шли на завоевание Восточной Пруссии — Владимирский, Суздальский, Угличский и Казанский полки 16-й пехотной дивизии, Литовский, Волынский и Гренадерский полки 3-й гвардейской дивизии, гвардейские уланы и гусары, черноморские казаки — с полковыми певцами во главе колонны и полковой кухней, катящейся позади. Война вызывала щемящую тоску, многие не понимали, зачем они маршируют на запад, но полк был той же деревней, офицер — тем же помещиком, и пока еще соблюдалось время трапезы и воскресные службы, с шансом получить водки и свидания в деревнях, которые они проходили. Солженицынский "Август 1914-го" захватывает незабываемым настроением русской "мобилизации": "Воля, направлявшая царских солдат под орудийный огонь".

Они могли чувствовать себя уверенно. Огромный перевес сил со стороны русской армии — девяносто восемь мобилизованных пехотных и тридцать семь кавалерийских дивизий — гарантировали Ставке, высшему военному руководству, подавляющее превосходство над немецкой Восьмой армией, даже с учетом того, что на юге в борьбу вступили еще сорок австро-венгерских дивизий. Возможно, первоначально Ставка предполагала двигать армии Рененкампфа и Самсонова вместе, не допуская разрыва между ними. Крылья их армий, выстроенные соответственно в западном направлении к Кенигсбергу и в северном к Грауденца, должны были, при соответствующей организации действий, ловко обойти эти две крепости и замкнуть клещи вокруг Восьмой армии — тем самым либо уничтожив ее, либо отбросив далеко назад. Таким образом, открывался свободный путь для дальнейшего вторжения русской армии в Западную Пруссию и Силезию.

География стала первым фактором, нарушившим плавность проведения этой операции, Но гораздо менее простительны робость и некомпетентность, помешавшие провести ее в нужный срок. Короче говоря, русские повторили ошибку, которую так часто совершают армии, успокоенные неоспоримым преимуществом в численности. Эту ошибку сделали спартанцы при Левктрах, Дарий при Гавгамелах, Хукер при Ченслорсвилле, позволив своему более слабому неприятелю сконцентрировать свои силы сначала против одной части армии, затем против другой, и таким образом разбить обе. Более объяснимым было использование немцами географических особенностей местности для успешного продвижения своих частей на востоке Восточной Пруссии местность вроде бы обещала для русских войск сравнительно беспрепятственное наступление. Но южнее находится цепь озер, питающих реку Ангерапп, которая являлась серьезным препятствием для продвижения армии. Через эти места существуют сквозные пути, в том числе через Летцен, но в 1914 году.

Восточный фронт 1914–1918 гг.

этом месте стояли германские укрепления. В результате на внутренних, обращенных друг к другу, флангах Первой и Второй армий встал водный барьер, протянувшийся почти на 80 километров с севера на юг. Это привело к утрате связи между армиями и к несогласованности действий. В стратегическом отношении в создавшейся ситуации проще всего было бы перегруппировать позиции войск в районе Ангераппа на север и юг, хотя бы для их фронтального усиления. Именно такое распоряжение было отдано генералом Жилинским, командующим Северо-Западным фронтом, Ренненкампфу и Самсонову.

Командующий фронтом был осведомлен о том, какие возможности предоставляло немцам такое разделение русских армий и, соответственно, соблюдал осторожность, чтобы предусмотреть защиту флангов обеих группировок двух его армий. Однако принятые меры только увеличили потенциальную опасность ситуации, поскольку усилили фланг Ренненкампфа на Балтийском побережье, который и без того не подвергался никакому риску. Самсонов отправил часть войск для прикрытия левого фланга на варшавском направлении, где ему тоже пока ничего не угрожало, пока действовало распоряжение одному из корпусов Второй армии стоять неподвижно в промежутке, отделяющем ее от Первой. В результате обе армии оказались слишком ослаблены, чтобы выполнить свою основную задачу. Имея первоначальное развертывание с преимуществом в девятнадцать дивизий против девяти, Ренненкампф и Самсонов на самом деле атаковали только с шестнадцатью дивизиями.

Но гораздо хуже было то, что обе армии прибыли на свои исходные позиции с разницей в пять дней. Первая армия пересекла восточную границу Пруссии 15 августа — очень похвальное достижение, учитывая, что французы и немцы к этому моменту все еще не завершили концентрацию сил на западе. Но Вторая армия смогла сделать это только после 20 августа. Их разделяло пространство в 80 километров пересеченных озерами земель, то есть три дня марша, которое не позволяло одной из армий быстро прийти к другой на помощь в случае трудностей — пока еще неведомых ни Ренненкампфу, ни Самсонову.

Превосходство немцев над русскими в сборе разведданных решило исход дела. Хотя русские знали, что численно превосходят немцев, их средства обнаружения вражеских позиций были несовершенны. Русская кавалерия, несмотря на свою многочисленность, не стремилась глубоко проникать во вражеские позиции, предпочитая, встретив сопротивление, спешиваться и образовывать линию огня. Несмотря на то, что русская авиация имела в своем составе 244 самолета и была второй по величине в Европе, воздушная разведка русских так и не смогла проследить перемещения немецких войск. Напротив, 2-й авиационный батальон немецкой армии и два дирижабля, базировавшиеся в Позене [10]и Кенигсберге, начали сообщать как о численности, так и о перемещении колонн русской армии еще 9 августа — за неделю до того, как русские войска пересекли германскую границу. Авиация и дирижабли продолжали обеспечивать поступление германскому командованию свежей информации о противнике на протяжении всей кампании.