Джон Киган - Первая мировая война

Британская артиллерия, имевшая достаточный боезапас, не могла быть вовремя оповещена об ухудшении ситуации. Это был один из "структурных дефектов", ставших причиной поражения. За отсутствием радио связь зависела от сигналов флага или курьеров. Первые обычно плохо видны из-за темноты, вторые передвигаются медленно и уязвимы. В половине двенадцатого был организован обстрел пулеметных точек 11-го егерского батальона, после чего офицеру и шестидесяти трем его подчиненным пришлось сдаться. До этого им удалось уничтожить около тысячи британских солдат. Точную и своевременную бомбардировку других опорных пунктов провести было невозможно, поскольку не удалось информировать артиллеристов. В то же самое время немецкие командиры на местах, младшие по званию, но решительные и хорошо подготовленные офицеры, спешили к резервам на флангах на велосипедах или пешком. По контрасту, и здесь функциональные факторы внесли свой вклад в неудачу в работе. Британские младшие офицеры в соответствии с требованиями плана передавали результаты своих наблюдений за ситуацией на месте в тыл, по цепочке к высшему руководству, которое одно было полномочно вносить во всеопределяющий план какие бы то ни было изменения. В тылу телефонные линии позволяли ускорить связь, но она все равно оставалась болезненно, а на самом деле смертельно медленной. Командир корпуса в какой-нибудь комнате, в нескольких километрах от поля битвы принимал решение на основании неточной и часто ложной информации, и необходимые приказы должны были затем следовать обратно, по той же цепочке, на каждом этапе которой (дивизионный штаб, штаб бригады, штаб батальона) он должен был обсуждаться и дополняться деталями, пока, наконец, не достигал передовой. Все это означало — с точки зрения фактического, а не планируемого, хода этой битвы за окопы — что между девятью часами когда немецкая линия обороны была прорвана и был открыт путь вперед для окончательной победы, и написанием без десяти три четких приказов развивать успех, прошло почти шесть часов. Пока приказы пересылались по телефону и через курьеров, было потеряно еще три часа. Наступление возобновилось только между половиной шестого и шестью.

Темнота наступала, а вместе с ней подходили немецкие резервы. Фланги прорыва были обеспечены подкреплением еще до полудня. В сумерках свежие немецкие войска поспешно выдвигались вперед из резерва, заполняя открытый промежуток и изгибая фланги так, чтобы соединиться по краям разрыва с частями, которые не понесли никаких потерь. Следующим утром британцы попытались возобновить наступление, но густой туман скрывал от их артиллерии расположение целей, и атака скоро прекратилась. Теперь настала очередь немцев убедиться в том, что структурные дефекты могут препятствовать осуществлению самого проработанного плана. В день начала наступления, 10 марта, свежие силы — 6-я Баварская резервная дивизия (в которой Адольф Гитлер служил в качестве батальонного курьера) — получили приказ ранним утром 11 марта начать контратаку. Однако ночью, во тьме, по пересеченной местности, войска попросту не могли двигаться настолько быстро, чтобы вовремя выйти на исходные позиции. В итоге атаку пришлось отложить на день. Это было сделано по приказу князя Руппрехта, командующего Шестой армией, в чьем секторе находилась Нев-Шапель, после того как он прибыл в расположение частей, чтобы оцепить ситуацию лично. Когда утром 12 марта атака, наконец, началась, ее пришлось почти сразу же остановить из-за тяжелых потерь со стороны немцев. Британские командиры на передовой воспользовались паузой, вызванной туманом в предыдущий день, чтобы укрепить свои опорные пункты и расположить двадцать пулеметов па доминирующих позициях.

В результате "обменный курс" потерь в сражении у Нев-Шапель, как сказали бы в наше время, оказался в конечном счете почти равным: у англичан — 11 652 убитых, раненых, пропавших без вести и захваченных в плен; немцев — около 8 600. Этим цифрам было суждено стать привычным результатом наступлений "окоп на окоп", больших и малых, когда за атакой следовала контратака противника. Задним числом причины этого легко понять. Вначале преимущество на стороне нападающих — до тех пор пока они могут сохранить до некоторой степени секретность своих действий, а эта возможность уменьшается в течение войны, когда обороняющиеся начинают понимать, насколько сильно их выживание зависит от бдительности надзора. Почти сразу же после того, как атакующие занимают вражеские позиции, преимущество с большой вероятностью переходит к защитникам, которые знают эту территорию, в отличие от захватчиков, и уже подготовили в тылу позиции для отступления, и отступают под защиту своей артиллерии вдоль, если посчастливится, уцелевших телефонных линий. Атакующие оказываются в прямо противоположной ситуации, двигаясь по неизвестной местности. По мере продвижения они оставляют позади поддерживающую артиллерию и теряют даже связь с нею, так как телефонные линии уже уничтожены отступающими защитниками. Затем, когда защитники переходят в контратаку, они вновь теряют преимущество. Нападающие уже освоились на захваченной территории, организовали оборону, создающую преимущества для них самих, но сбивающую с толку противника, и восстановили телефонную связь со своей артиллерией. В этой постоянно меняющейся обстановке функциональные и структурные недостатки создают помехи то для одной, то для другой стороны, и могут свести на нет все ранее приложенные усилия. Прорвать или, наоборот, вернуть линию обороны. Материальным отражением всех этих наступлений и контрнаступлений всегда становилась более широкая линия траншей неопределенных очертаний, похожая на шрам на месте неудачной хирургической операции.

Британцы, тем не менее, рассматривали Нев-Шапель как частичный успех, хотя бы только из-за того, что эта операция восстановила репутацию их армии в глазах французов. Подвергать это сомнению считалось неприличным. Дело было не в боеспособности британских солдат, а в колониальных воззрениях их командиров, ожидавших добиться решающих результатов при сравнительно небольших затратах и приходивших в ужас от потерь. Французские генералы, воспитанные в другой традиции, ожидали больших потерь, которые их солдаты, кажется, все еще были готовы переносить с патриотическим фатализмом. Британские солдаты — кадровые, ополченцы, добровольцы, учились такому же самопожертвованию, в то время как их командиры приходили к пониманию того, что операции в непривычных условиях окопной войны могут быть успешными только путем самой методичной подготовки. Такие качества, как способность к импровизации и стремительному, обескураживающему противника натиску, которые приводили к победе в горах и пустынях на протяжении сотни лет, не срабатывали во Франции, Единственным исключением среди этого нового мрачного расположения духа были индусы, для которых Нев-Шапель стала их лебединой песней на Западном фронте. Позже они еще принимали участие в сражениях при Фестубере и Лоосе, но уже не в качестве ударной силы. Понесенные потери жестоко потрепали многие батальоны, и сипай, воспитанный в традиции чести воина, принципиально отличной от европейской, не мог понять, что ранение не позволяет вернуться в окопы. "Мы — как зерно, которое дважды кидают в печь, — писал солдат-сикх своему отцу через неделю после Нев-Шапель, — и живыми оттуда не выйти". Раненый раджпут чуть раньше писал домой: "Это не война, это — гибель мира". К концу года две дивизии индийской пехоты были переведены из Франции в Месопотамию, где в пустыне во время антитурецкой кампании они смогли вернуться к более привычному для них стилю военных действий.