Альберт Аспидов - Петербургские арабески

— О, Господи, да за семь целковых можно на месяц комнату снять, а тут что? Денник для лошади! Ну, делать нечего. Наталья Ларионов на, заходи первой. Пролазь сквозь дверь боком, фасадом застрянешь при твоей полноте. Катерина, сыпь за маменькой.

— Ой, гусь, — мотает головой бабушка.

— Не плачь, у самой двери посадим тебя, — утешает купец, — мадам Браут, теперь вы со Стешкой. Вы Стешку-то для удобства на колени себе посадите.

— Aber Стеша имеет двенадцать годоф, — протестует бонна-немка.

— Что мне ее за барьер на полотенце подвесить, что ли?! Сажайте! Не церемоньтесь, семь рублей заплачено! Марья, твой черед.

— Подержите, барин, Афонечку на руках, я зайду, а потом вы мне передадите его, — протянула нянька к купцу двухгодовалого ребенка.

— Никак он спит?!

— Спит.

— А что это у него в зубах?

— А это я ему пряничек всунула, чтобы, значит, не заорал, когда проснется.

— Правильно! Лезь, лезь! Мадам Браут, сдайте вправо! Марья, на вот Афоньку. Положи его пока на соседнюю ложу на два стула, а придут — уберешь.

— Тятенька, а я, — выступил пятнадцатилетний сын.

— Лешка, ты у дверей рядом с бабушкой будешь!

— Я, тятенька, музыки не услышу.

— Почему?

— Бабушка охает.

— Гусь… ой, гусь! — согнулась старуха.

— Что б вас и с гусем-то! Женщину в Обухову больницу возить впору, а мы ее в киятры привезли!

— Гусь…

— Минодора Феоктистовна, публика обращает на нас внимание! — повернулась к бабке купчиха.

— Леша, хочешь целковый честным трудом заработать? Вези ты ее, старую кочергу, домой. Да вели там куфарке Степаниде дать ей гуся доесть: один конец!

— Стыдись слов своих! — упрекала старуха. — Человек нездоров, а ты его изводишь.

— Маменька, это даже невозможно, ведь тут не зоологический сад, а казенный театр. Пусть замолчит! — требует дочь.

— Ш-ш, тише! Теперь моя очередь входить. Ох, тесновато!.. Марья, сдавай влево, мадам Браут, еще вправо, вот так…А я, значит, промежду вас… Никак Афонька проснулся?! Марья, ткни ему пряник подальше, чтобы он ни гу-гу.

— Маляцка, — просит ребенок.

— Нашел где молоко просить! Тут двугривенный стакан! Два году пострелу, а он уже кутить приучивается. Что значит коммерческое происхождение!

— Няня, булоцку с маслом!

— Гусь…

— О Господи, что за дивертиссемент! — возмущается взрослая дочь.

— Савва Матвеевич, — окликает купчиха.

— Ася!

— Вроде бы трещит?

— Кто? Что?

— Половица.

— Счас, я тебе за архитектором побегу! Сиди, не бойся. Ну, бабушка, заходи и ты в ложу!

— Боюсь… гусь…

— Лешка, втолкни ее и закрой за собой двери! Эн, никак музыканты собираются?

— Вот бинокли и программы, — подал капельдинер.

— Без штопора?.. Ну, так обойдемся.

— Потрудитесь взять из соседней ложи мальчика.

— Марь, тащи Афоньку за ноги сюда!

— Няня, булоцку с маслом!

— Гусь!..

— Тише, галманы, оркестр заиграл! Мадам бонна, дайте бабушке крымское яблочко, она погрызет и забудется. Афонька, сиди смирно, на вот бинокцы, поиграй.

Занавес взвился».

Мариинский театр. Фото 1908 г.

Сто лет назад новогодние празднества были тесно связаны с рождественскими и являлись их продолжением. Народные рождественские (новогодние) гулянья начинались 25 декабря по старому стилю, сразу после того как в церквах завершалась праздничная рождественская служба и заканчивался продолжительный пост…

Изначала народные гулянья в столице происходили на огромной площади перед Адмиралтейством и Зимним дворцом, а также на Марсовом поле. Балаганы, ледяные горы, карусели, кукольные театры с непременным Петрушкой, осмеивавшим всех, лотошники с вкусными пирожками и горячим сбитнем составляли непременную принадлежность гуляний. Веселая, нарядно и разнообразно одетая публика медленно перемещалась, заполняя все пространство, отведенное для праздничного взаимного обозрения. Все это составляло колоритную картину, не похожую ни на какие другие.

Народное гуляние с раздачей снеди на Дворцовой площади. Гравюра по оригиналу Х.Г.Х. Гейслера. Конец XVIII — начало XIX в.

Но с течением времени изменились и нравы. Если раньше все сословия столицы в той или иной форме принимали участие в народных гуляньях, то к концу XIX века обитатели престижного центра столицы посчитали для себя неудобными эти сборища с их шумной музыкой, хохотом и криками. Народные гульбища были перенесены на Петровский остров, Семеновский плац или стали проводиться в закрытых помещениях — Михайловском манеже, Стеклянном заводе.

Для России XIX век — это время, когда власть стала заботиться и думать о народе. Заботы эти проявлялись в проводимых реформах, находящих отражение в литературных произведениях, составивших великую русскую литературу. На исходе столетия объектом внимания властей в столице стали нравственность и трезвость населения. В 1898 году было учреждено «Попечительство о народной трезвости» после введения государственной монополии на производство и продажу алкогольных напитков. Казна выделяла попечительству деньги, и оно стало активно участвовать в организации традиционных народных гуляний.

Как отметили в столице завершение бурного XIX века и наступление вселяющего большие надежды XX века?

Уже с середины декабря попечительство стало объявлять в газетах о предстоящих гуляньях и их программах. В Михайловском манеже — общедоступные спектакли («Жизнь за царя», «Русалка», «Галька»), гулянья, елка и аллегри, беспроигрышная лотерея. С 25 декабря ежедневно… С 1 часа дня до 12 часов ночи. На Петровском острове — открытие зимних народных развлечений, представления клоунов и комические пантомимы, потешное шествие. Вход бесплатный.

В театре общедоступных развлечений (бывший Стеклянный завод) — ежедневные спектакли: «Вечность и мгновение», «Пиковая дама», «Лес», «Севильский цирюльник», «Демон».

Приглашал на гулянья и Семеновский плац — с цирком-зверинцем и со всем тем, что раньше было на Марсовом поле.

Можно было выбирать. Мы же, отметив, что благодаря попечительству театр благополучно победил балаганы (и вспомнив слова Екатерины Великой о том, что «театр — школа народная»), пожалуй, отправимся к Тучкову мосту, на Петровский остров, как раз к открытию гуляний — к часу дня. Благо что вход туда бесплатный.

Еще издали замечаем ледяной дворец с башней, на вершине которой поставлена большая елка, украшенная не только игрушками, но и многими фонариками. Темнеет рано, и вскоре фонарики зажигаются, вспыхивают бенгальские огни, и является зрелище — восхитительное и феерическое.