Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

Не просто складывались отношения между партией и футуристами. Футуристы были первой значительной литературной группой, принявшей революцию Их деятельность, плакаты, агитационные стихи заставляли власть (Луначарского) относиться к ним с доверием. В распоряжение их предоставили газету «Искусство коммуны» (18–19 гг.). Но уже статьи в первых её номерах вызвали недовольство. Футуристы тоже как бы выступали от имени власти: «Футуризм — государственное искусство», «Только футуристическое искусство можно считать сегодня искусством пролетариата». Они, как и РАПП, претендовали на руководящую роль. А её власть вовсе не собирались им предоставлять. Луначарский осуждал такие выступления, в частности, в статье «Ложка противоядия».

Во многом схожи были взгляды футуристов и напостовцев в отношении к дореволюционной литературе. Футуристы требовали прекратить «раболепство и пресмыкание» перед ней, которое «давит свободное, новое художественное творчество», предлагали «сбросить Пушкина с парохода современности» (Айм56). Подобные призывы звучали и в стихотворении Маяковского «Радоваться рано» («Искусство коммуны». 18, № 2) (155-56). Футуристы, правда, в отличие от напостовцев, не требовали пролетарской точки зрения и коммунистической принадлежности. Власти признавали футуристов, но отказывались считать их искусство государственным, союз с ними исключительным, единственным (Айм58). В общем, всем хотелось руководить , по крайней мере, подсказывать, что нужно делать, а партия и государство на это не соглашались.

Как пример таких попыток «подсказывать» и свидетельство «этических норм», установившихся уже в это время в литературной среде, можно привести письмо 22 г. «добровольцев» — авторов коммунистов в Агитпроп ЦК… о том, каких писателей, деятелей искусства по какой группе академического пайка следует снабжать. Мотивируется письмо тем, что в условиях НЭПа писателям-коммунистам трудно распространять свои произведения, в то время как «представители мелкобуржуазной и идеалистической идеологии» печатаются частными издательствам и в России, и за границей (Айм157-61). По 5-й (высшей) категории авторы письма предлагают отоваривать только Горького. По их мнению, это совершенно очевидно и не требует обоснования. По 4-й группе предлагаются 4 писателя, причем на первом месте среди них стоит А. Серафимович (он и на первом месте среди авторов, подписавших письмо). Характеристика его: «Крупный талант, работы целиком в области строительства новой жизни, ведущей к коммунизму, коммунист, первый из старых писателей, открыто вставший после октябрьского переворота под знамя коммунизма, печатается в Госиздате». Далее идут характеристики значительно более краткие: «Брюсов — крупный талант. Работа в области советского строительства, коммунист»; Шмелев — «большой талант, как художник будет чрезвычайно полезен для республики»; Вересаев — «большое дарование, крупное общественно- художественное значение в прошлом». 3-ю группу (11 человек) возглавляет Журавлева-Борецкая (одна из четырех, подписавших письмо). О ней (вероятно, о себе) тоже довольно подробно: «художественное дарование, целиком отдавала и отдает себя на револ<���юционному> служению (так — ПР), большое значение для масс, старая довоенная коммунистка пролетарского происхождения, печаталась в Госиздате, в коммунистической прессе, в настоящее время работает над романом эпопейного характера из истории революции и рабочего движения» (стиль-то какой! — ПР ) Из 11 имен этой группы ныне знают лишь Маяковского (краткая его характеристика: «известный поэт, приемлющий революцию»), отчасти Ляшко и Гастева. Сюда же отнесен Фалеев (Чуж-Чуженинов), еще один из подписавших письмо. Четвертый из «подписантов», Дм. Чижевский, драматург, автор агитационных пьес отнесен ко 2-й группе (14 человек; из ныне известных имен Гладков, отчасти Неверов). И, наконец, группа 1-я, низшая (10 имен, среди них Новиков-Прибой). Всего 40 писателей, которых предлагается допустить к «кормушке». Авторы письма, естественно, в их числе. Это было бы еще ничего. Но дело названными выше авторами не ограничивалось. Далее идет список тех, кому советуют пайка не давать. 19 человек, имена большинства которых неизмеримо известнее многих из «рекомендованных». Здесь и Арцыбашев, и Мандельштам — «поэт с мистико-религиозным уклоном, и республике никак не нужен», Шершеневич и Мариенгоф — «литературное кривляние», Андрей Соболь — «резко враждебен к сов<���етскому> правительству, вреден», Айхенвальд — «вреден во всех отношениях» и пр. В заключение говорится, что академическим пайком «в первую голову» должны «быть удовлетворены писатели-коммунисты, как наиболее нужные для государства в смысле идеологического развития художественной литературы» (Айм161).

Группа, которая не претендовала на руководство, хотела только, чтобы ей дали возможность жить и писать, называлась попутчиками . Собственно говоря, она не являлась единой литературной группой, с одинаковыми взглядами, программой. Рамки её были размыты. В неё входили все, кто не числился в других группах, бо'льшая часть творческой дореволюционной интеллигенции. Попутчиками назвал их в 23 г. Троцкий. Коммунистические цели им чужды. Они не спешили признать революцию, но не были к ней враждебны, не выступали против нового режима с политических позиций. Весьма существенная литературная сила. В попутчиках «ходили» многие самые крупные и талантливые писатели, единственные, кто мог продолжить литературную традицию. «Продукция» пролетарских писателей была незначительна и по количеству, и по качеству. Небольшие авангардистские группы футуристов тоже давали немного. И те, и другие были сильны по части лозунгов, манифестов, а вот с творчеством получалось плоховато. Большинство читателей не принимали ни тех, ни других и читали попутчиков. Отношение к ним партии было не однозначным. Одни считали, что нужно «привлечь» их на свою сторону, другие, что доверять им нельзя. Но требовалось все же создавать литературу, пользующуюся популярностью. Её в тот момент могли создать, в первую очередь, попутчики, которые к тому же не стремились стать единственным государственным искусством (Айм 60). Поэтому власти вынуждены вести себя с ними тактично, бережно, стараясь с ними не конфликтовать. Сам Ленин, вместе с Горьким, озабочен созданием для них журнала, которым стала «Красная новь» (с лета 21 г., главный редактор — Воронский, Ленин числиться формально членом редколлегии). Задача, поставленная перед журналом, — привлечение на сторону советской власти «жизнеспособной» старой литературной интеллигенции, выявление и поддержка новых талантливых писателей. Летом 22 г. Политбюро создало комиссию для образования самостоятельной литературной организации, объединяющей писателей. Комиссия объявила себя беспартийной и ориентировалась на авторов, группировавшихся вокруг «Красной нови» (в их число входили и попутчики, и «Серапионы», и пролетарские писатели, и футуристы, и имажинисты и всякие другие). «Красная новь» имела большой успех. Круг её авторов как бы предвосхищал создание будущего Союза Советских писателей (Айм62).