Александр Иессен - Греческая колонизация Северного Причерноморья

Дошедшее до нас в позднейшей греческой литературе (Страбон, VII, 3, 6) предание, что Черное море греками первоначально именовалось «негостеприимным» (ΙΙοντος Aξενος), а затем после основания колоний ионийцами стало называться «гостеприимным» (Πόντος Euξεiνος), свидетельствует во всяком случае о том, что греки в Черное море проникли еще до основания своих постоянных на нем поселений. Однако время этих первых посещений северного моря не поддается более точному определению. В данной связи нет также возможности касаться и иных легендарных сведений о северном Причерноморье, о киммерийцах и скифах, нашедших свое отражение в позднейшей литературе, поскольку мы не имеем данных, позволяющих относить источники этих сообщений ко времени более раннему, чем VII–VI вв. до x. э.

Археологический материал во всяком случае не дает нам пока никаких указаний на появление здесь греков раньше VII в. Однако и в VII в. первое проникновение греков в область северных берегов Черного моря отнюдь не должно представляться как внезапное появление чужеземцев, мореходов и торговцев, сразу же основывающих постоянные колонии городского типа.

Характер первых ионийских плаваний на основании общеисторических соображений хорошо обрисован в книге Миннза. Он пишет: «С милетскими мореплавателями дело обстояло иначе. Плавание по Эвксинскому Понту оставалось опасным, но опасности были известны и риск осознан; внезапные бури, скалистые берега, враждебные племена и пираты должны были быть противопоставлены возможности захватить ценных рабов или самим приобрести пиратский приз. Со временем предприятия становились более регулярными, вместо захвата рабов — их стали покупать у тех, кто взял их в плен во время войны, и мирные барыши стали выгодными — золото Фазиса, рыба больших северных рек, со временем шкуры из степей, зерно низменностей при устьях рек, золото далеких внутренних областей, Трансильвании или, может быть, Алтая. Однако эта торговля зависела от установления регулярных сношений, которые могли быть обеспечены только путем основания факторий. Таковые постепенно возникали кругом по всему побережью, где только милетским кораблям было удобно пристать на ночь, где только пригодная для обороны скала или остров командовали над спокойной бухтой или пляжем, на который корабли легко могли быть вытянуты. Между этими поселениями неизбежной должна была быть борьба за существование; где подходящие топографические условия встречались с выгодным географическим положением, с местом, где сходились сухопутные и морские пути, там фактория должна была привлекать продукцию обширной территории и процветать; если сообщения с глубинными районами были затруднительны, место это оставалось только лишь убежищем на ночь, и по мере развития искусства мореплавания оно возможно отпадало. Путем такого процесса «естественного отбора» знаменитые греческие колонии выросли в нужных местах и, в большей своей части, сохранились до нынешних дней.

Поэтому мы не должны приписывать милетцам глубокого знакомства с „хинтерландом” Черного моря на основании лишь того, что выбранные ими пункты остались коммерческими центрами побережья. Постоянные поселения были определены относительным успехом факторий..»

Эта картина, нарисованная вдумчивым исследователем, в основных чертах остается верной и в наших глазах. От первых случайных, полупиратских плаваний, каковым было плавание корабля Арго, к более или менее регулярным торговым сношениям, сопровождаемым основанием факторий, безразлично, независимых ли от уже существующих поселений местных племен, или связанных с ними, и далее к созданию постоянных греческих поселений — колоний, таков, несомненно, был ход исторического развития. Нужно только в аргументацию Миннза внести одно существенное добавление: не только географическое положение и скрещение путей обусловило превращение той или иной фактории в постоянное поселение, но и группировка местных племен, их культурное и политическое состояние, а также и экономическая мощь племенной знати, чем в значительной мере обусловливались и возможности торговли и весь характер сношений греков с местным населением.

К сожалению, необходимо признать, что археологический материал для подтверждения указанных трех этапов в развитии сношений греков с северным Причерноморьем все еще крайне недостаточен. Все же за последнее время вопрос о так называемом доколониальном периоде торговли греков с местным населением получил признание. Из работ последних лет в особенности выделяется прекрасная статья Т. Н. Книпович, в которой вопрос этот освещен с убедительной ясностью [83] 83 Т. Н. Книпович, К вопросу о торговых сношениях греков с областью реки Танаиса в VII–V вв. до н. э., ИГАИМК, вып. 104 (сборник „Из истории Боспора“), М.—Л., 1934, стр. 90—110. .

В этой статье устанавливается, что из всех греческих поселений нашего юга только в одном, а именно в поселении на острове Березани, раскопками обнаружен самый ранний культурный слой, относящийся к концу VII в. [84] 84 Книпович, указ. соч., стр. 103. В противоположность этому, в Ольвии, за все годы ее изучения, обнаружен лишь один обломок расписного сосуда этого же времени, тогда как далее следуют находки только 2-й четверти VI в. [85] 85 Б. В. Фармаковский, Архаический период з России, МАР вып. 34, табл. 1,1; Книпович, указ. соч., стр. 103. Во всех других поселениях, в том числе во всех греческих городах на Боспоре Киммерийском, нет ни одной находки VII — начала VI вв.

Между тем вне колоний, отчасти далеко от моря, вблизи северной окраины степей, такие находки имеются. Всего Т. Н. Книпович приводит 5 подобных находок. Из них две обнаружены западнее Днепра, а три — восточнее. Эти находки следующие:

1) На Немировском городище, в Винницкой области, раскопками А. А. Спицына обнаружена целая серия обломков расписных родосско-милетских ваз и родосских киликов [86] 86 ОАК 1909–1910, стр. 179–183; Фармаковский, указ. соч., табл. II; Книпович, указ соч, стр. 105. . Городище дало обильный материал ранне-скифского периода (наряду с более древним и позднейшим, средневековым).

2) Болтышка, б. Чигиринского уезда Киевской губернии. Здесь найдено горло большого «родосско-милетского» сосуда с росписью [87] 87 Б. В. Фармаковский, Милетские вазы из России, Древности, т. 25, М., 1916, табл. VI–VII; Книпович, указ. соч., стр. 105. ; вероятнее всего, что оно обнаружено в погребении.

Далее к востоку найдены:

3) Темир — гора близ Керчи. В местном погребении, вместе с резными из кости пронизями от конского убора, украшенными во вкусе самого раннего скифского «звериного стиля», найдена прекрасная расписная родосско-милетская ваза [88] 88 Фармаковский, указ. соч., табл. VIII; Книпович, указ. соч., стр. 104 и 106. Последняя датировка погребения, данная у Schefold, указ. соч., стр. 6–7, около середины VII в., видимо слишком далеко отрывает его от Келермесских курганов — на 75 лет. .