Вольфганг Акунов - Божии дворяне

Восхищавшаяся высоким боевым искусством и духом федератов “латинян”, Анна Комнина в своей “Алексиаде”, посвященной описанию правления отца, нередко жаловалась на необученность и небоеспособность собственно “ромейских” (греческих) воинов. Стратиотское ополчение, сила которого была подорвана при предыдущих автократорах, в период правления Комнинов уже не играло прежней роли, да и сам термин “стратиот”, первоначально означавший крестьянина, периодически привлекавшегося к военной службе, приобрел значение “рыцарь”. Главное внимание Император Алексей I уделял формированию отборных отрядов “специального назначения”, типа императорских „бессмертных“, преданных лично ему, и обученных им воинов-архонтопулов (“княжеских слуг”). Эти отряды по своему характеру представляли собой типичные феодальные дружины, распространенные у норманнов и вообще в тогдашней Западной Европе. Однако все попытки Комнинов сформировать профессиональные воинские контингенты из самих “ромеев” оказались безуспешными. Им приходилось по-прежнему пользоваться в основном услугами иноземцев. С конца XI в. особенно возросла роль английских и италийских наемников. Иноземные войска состояли частично из воинов, нанимавшихся на имперскую службу целыми отрядами на определенный срок, частично же из расселявшихся на территории Восточной Римской Империи западных рыцарей, получавших за военную службу замки, земли и крестьян, как на Западе, и поименно заносившихся в воинские каталоги. Так попали на византийскую службу, например, норманн Руссель, итальянец Криспин или ломбардские маркграфы Конрад и Бонифаций Монферратские, достигшие высоких чинов (а их брат Райнер Монферратский, женившийся на византийской принцессе Марии, дочери автократора Мануила I Комнина – даже звания кесаря) и сыгравшие немаловажную роль в истории Крестовых походов.

Из многочисленных сохранившихся описаний военных походов и сражений можно вывести суждение и о тактике времен Комнинов. Эти восточно-римские Императоры (кроме, разве что наиболее “рыцарственного” из них – Мануила I) крайне редко вступали в открытые сражения, предпочитая им обходные маневры, завлечение в засаду и другие виды непрямых действий.

В борьбе с тяжеловооруженными норманнскими и другими западными рыцарями византийцы чаще всего использовали лучников, преимущественно упоминавшихся выше легковооруженных конных туркопулов, старавшихся издали поразить своими стрелами коней противника, ведь “любой кельт, сидя на коне, страшен своим натиском и видом, но стоит ему сойти с коня, как из-за большого щита и длинных шпор он становится неспособным к передвижению, беспомощным и теряет боевой пыл”. Дело в том, что знатные западные воины (milites), воевавшие на коне, в XI и особенно в XII в. имели, как мы указывали выше, весьма тяжелое вооружение – железную кольчугу, спускавшуюся до колен, с рукавами, доходившими до кистей рук, массивный шлем и специальную кольчужную юбку, закрывавшую ноги. Естественно, оставшись без коня, “кельт” (или “франк”) в подобном вооружении и впрямь оказывался, если не совсем беспомощным, то достаточно стесненным в движениях (что могут подтвердить члены нынешних “клубов исторического фехтования”).

Имелись в армии Комнинов и собственные тяжеловооруженные кавалеристы – закованные в латы “катафракты” (“защищенные”), мелкие вотчинники, использовавшиеся византийцами преимущественно в боях с легковооруженной печенежской, половецкой и сельджукской конницей. При Мануиле I Комнине, вообще считавшемся Императором-“западником”, готовым ради получения помощи от “латинян” против турок-сельджуков даже подчинить Греческую церковь папскому Риму, для катафрактов были, вместо прежних копий-контосов, введены более длинные пики, и вообще, ромейское оружие было приближено к оружию западных рыцарей. Мануил Комнин имел всадников, носивших железные позолоченные шлемы с забралом и огромною красною гривой. В комплект доспехов тяжеловооруженных византийских всадников при Комнинах входили металлические шейные щитки, поножи-кнемиды и наголенники, а также защищавшие всю ногу целиком железные башмаки-“педилы”. Поверх доспехов надевались разнообразные, различавшиеся, в зависимости от принадлежности к тому или иному конному отряду, покроем и цветом, накидки и плащи, изготовлявшиеся из шерсти, льна или войлока. Так, на Императоре Мануиле I Комнине в день неудачной для него битве с сельджуками при Мириокефалоне был надет расшитый золотом кавалерийский плащ “цвета желчи”, что (позднее, разумеется!) было истолковано придворными историками, как недоброе предзнаменование. Кони византийских тяжеловооруженных всадников также снабжались железными или войлочными нагрудниками, шейными щитками, налобниками и особыми подвесками для прикрытия живота от ударов снизу. Заботясь о повышении боеспособности своей кавалерии, василевсы Комнины в целях улучшения конского состава закупали коней у венгров и даже у турок-сельджуков.

В больших битвах Алексей I Комнин, как правило, применял комбинированные маневры конницы с использованием как подвижных лучников-туркопулов, так и тяжеловооруженных катафрактов. При этом он нередко испытывал и недостаток в металлических доспехах. В “Алексиаде” Анна Комнина упоминает об одном обманном маневре своего венценосного отца, облачившего восьмитысячный отряд федератов „в доспехи и шлемы, изготовленные из шелковой ткани, по цвету напоминающей железо” (ибо железных доспехов на всех не хватило), чтобы тем самым ввести в заблуждение противника и создать у него впечатление, что в византийском войске больше тяжеловооруженных воинов, чем это было в действительности.

Да и Исаак Комнин, обороняя остров Кипр от Ричарда Львиное Сердце, имел в своем войске в основном конных лучников, ибо содержание тяжеловооруженных катафрактов было ему явно не по карману.

Основная часть “ромейских” воинов – пращников, лучников и метателей дротиков – носила, в качестве защитного вооружения, толстые стеганые войлочные кафтаны и шапки с повязками наподобие гребней.

Кстати, войлочные доспехи широко использовались и крестоносцами в Святой Земле. В своих воспоминаниях об осаде Аккона западными “пилигримами” в период III Крестового похода, сарацинский хронист Беха-эд-Дин упоминал, что христианские “воины были облачены в плотный войлок, а также широкие и прочные кольчатые панцири, защищавшие их от стрел”. Сам он видел на марше франкских “воинов, одетых в войлочные доспехи в которых торчало до двадцати одной стрелы и более, что, однако, не заставляло их прервать или даже замедлить шаг”.

Наемные английские и датские дружины на византийской службе, а также варяжская гвардия Комнинов имели на вооружении знаменитые (в частности, по романам упоминавшегося нами выше сэра Вальтера Скотта “Талисман” и “Граф Роберт Парижский”) двухсторонние секиры на длинном древке (стороны которых могли иметь различную конфигурацию – обоюдоострое лезвие типа меча, заостренный наконечник типа копья, массивный шар типа булавы и т.д.) и боевые топоры. Из боевых топоров особенно славились датские, пользовавшиеся, кстати, большой популярностью и среди западных крестоносцев. Так, в той части латинской “Истории Ираклия”, где речь идет о событии, предшествовавшем злополучной битве при Хиттине, упоминается о поимке крестоносцами сарацинской колдуньи, напустившей злые чары на христианское войско: “Они набрали колючих кустарников и сухой травы, разложили большой костер и бросили в него колдунью, однако та два или три раза выпрыгивала из огня. Но был среди них один пехотинец, имевший датский боевой топор. Он нанес колдунье такой сильный удар по голове, что голова ее раскололась пополам, и они снова бросили ее в костер, и колдунья сгорела. Узнав об этом, Саладин был весьма удручен…”.