Валентина Мухина-Петринская - Корабли Санди

Если бы я действительно был нужен Ате, если бы она была одинока и беспомощна, я бы остался возле нее, хотя сердцем был бы на "Дельфине", рядом с друзьями, в далеком плавании. Но моя жертва была никому не нужна. Мама уговорила меня принять участие в этой замечательной экспедиции. Мама против всяких жертв!

Палуба опустела. Было темно, дул резкий ветер. Море белело в темноте, начиналась качка. Я спустился в каюту - нас опять поместили вместе с Мальшетом, в нашей прежней каюте. На полу лежали наши чемоданы - они уже не лежали, а ползали то в одну сторону, то в другую. Надо было разбирать вещи, устраиваясь надолго. Но меня охватило отвращение к одиночеству, и, махнув рукой на чемодан, я пошел в кают-компанию.

Там было, как всегда, уютно, светло и полно народу. Оживленный, счастливый дед спорил с известным географом, длинную белую бороду которого знал весь ученый мир. В углу я увидел веселого Мальшета и стал пробираться к нему. Там же сидела задумчиво улыбающаяся Лиза. Тоненькая, в белом шерстяном платье с кожаным ремешком, с девичьи ясным лицом, Лиза никак не походила на замужнюю женщину. Я внимательно посмотрел на нее. От Мальшета я знал, что она вышла за Фому Ивановича Шалого, еще не любя, но потом полюбила мужа. По-моему, она счастлива. Всегда такая ясная, бодрая, как солнечное утро. Рядом с Лизой я увидел дородного человека в полосатом пуховом пуловере и роговых очках. Нас познакомили. Я уже слышал, что он режиссер, прикомандирован к нам. И еще двое - писатель и кинооператор.

Подошел дедушка. Я хотел уступить ему кресло, но он остался стоять, положив руку мне на плечо.

- Филипп Михайлович,- обратился он к Мальшету,- пожалуйста, зайдите ко мне утром пораньше. Хочу обсудить с вами до совета экспедиции план работы. Надо уточнить маршруты первых разрезов и составить рабочий план станций.

Мальшет кивнул головой. Зеленые глаза его загорелись: начиналась работа, океанские будни.

- Откуда начнутся исследования? - спросил у деда режиссер.

- От восточных берегов Африки до Австралии.

- Это правда, что мы знаем дно Индийского океана хуже, чем поверхность Луны? - наивно продолжал режиссер.

- Безусловно.

- Простите, я слышал, в план ваших исследований входит также изучение радиоактивности океана. В наш атомный век...

- Вот именно. В природе радиоактивного стронция нет. А теперь, после ядерных взрывов, везде в природе находят радиоактивный изотоп стронция - в воде, в животных организмах, в морских отложениях... Мы еще потолкуем об этом... Плавание только начинается.

Дед ушел к себе. Качка усиливалась. Режиссер немного побледнел. Кают-компания стала пустеть.

- Мне очень понравился ваш город,- обратился ко мне режиссер.- Он напоминает мне города Грина. И куда бы ни пошел, повсюду сквозит море. Но как он ни хорош, в нем, по-моему, трудно усидеть долго. Потянет к путешествиям. Везде разговоры о дальних плаваниях, как о самом обычном. В трамвае, парикмахерской, столовой, в фойе кино только и слышишь: "Сбегали транспортным на Кубу", "Оформляюсь с китобоем в Антарктику", "Иду с краболовом в Индийский океан"" "Иду к экватору на тунца". Либо моряки, либо кораблестроители. Тоже интересные люди. Даже девушки... Сижу на Приморском бульваре,- они обсуждают, куда интереснее попасть на производственную практику: на Фарерские острова или банку Джорджес. У журналистов то же берут командировки за Полярный круг, к берегам Гренландии, а то за тропик Козерога. Пишут о перспективах ловли рыбы в самых дальних водах. Хорошо! Да,- самодовольно продолжал режиссер,- мы вышли из внутренних своих водоемов на простор Мирового океана. Кстати, это кое-кому ох как не по нутру. Однако как качает...

- Идем на палубу, Санди! - позвал меня Мальшет.- Подышим перед сном.

На палубе было слишком много воздуха. Мы захлебнулись, едва высунули нос. Начинался настоящий зимний черноморский шторм.

- Держись, Санди! - весело крикнул Мальшет.- Дай руку. Заглянем к Фоме?

Мы пробрались в штурманскую рубку. Там по-старому священнодействовал над картами Фома Иванович. Его грубоватое бронзовое лицо при виде нас озарилось широкой улыбкой. Он сделал знак садиться. Мальшет сел возле него на стул; я присел на ступеньку в дверях. - Зюйд-вест, десять баллов! сказал Фома Иванович.

Теперь оживут на корабле вещи. Сами по себе. Начнут открываться двери, срываться с места стулья. Со стола вдруг спрыгнет, как живая, книга или пепельница.

Ветер завывал вокруг "Дельфина", заунывно свистел в снастях. Дождь сек резко, как кнутом...

- Санди, закрой дверь! - сказал Фома Иванович. Ничего не видно из рубки. Кораблем управляют приборы - им верят. Полна рубка навигационных приборов - радиолокатор, эхолот... На "Дельфине" электронное оборудование. Чудесный корабль! А ведь я его строил, черт возьми! Неужели огромный океанский - на последних достижениях техники - корабль легче построить, чем счастье?

Там, дома, Ата, нашедшая наконец себе мать. Этот вечер Ермак проведет с ними. Он обещал мне. Наверно, придет и дедушка. Может, и Лялька, и Петр Константинович... Сегодня будут говорить обо мне. И прислушиваться к ветру.

"В море шторм! - с тревогой скажет мама.- Как-то наш Санди?" - и посмотрит на Ату.

Мама все поняла, хотя и ни слова не сказала мне. На то она и мама, чтоб понимать сына без. слов.

Мне очень горько, но я не дам обиде укрепиться. Знаете, что делает обида? Ненадолго мир вдруг показался мне не таким уж ярким, зовущим и таинственным... Как будто романтика стала просто вымыслом, не самой жизнью. Я даже подумал растерянно: может, это зрелость? Это невыносимо тягостное состояние длилось несколько минут или часов - не помню,- но я ужаснулся...

Бедные люди, которые вот так воспринимают мир всегда! Какое это несчастье! Как они обездолены!

Но прошел этот страшный, убогий, обыденный час, и мир снова засверкал всеми красками земли и неба,

Положа руку на сердце, разве можно утверждать, что я несчастлив? Я, который умеет радоваться всему. И больше всего миру, в котором живу.

Вдруг я расслышал с запозданием, что кричала мама вслед уходящему кораблю:

"Счастливого плавания!"

ЖИЗНЬ РАДИ ЧЕЛОВЕКА

Романы, повести и рассказы В. М. Мухиной-Петринской давно уже завоевали признание юношеской аудитории, вошли в круг чтения нашей молодежи. Да это и неудивительно. Ведь книги писательницы адресованы всем тем, кто стоит на пороге большой жизни, впервые открывая для себя огромный мир, полный неизведанного, кто выбирает свой жизненный путь, свое призвание.

Сами названия книг-"Побежденное прошлое" (1935), "Тринадцать дней" (1936), "Под багровым небом" (1936), "Если есть верный друг" (1958), "Гавриш из Катарей" (1960), "Смотрящие вперед" (1961), "Обсерватория в дюнах" (1963,) "Плато доктора Черкасова" (1964), "На вечном пороге" (1965), "Корабли Санди" (1966), "Путешествие вокруг вулкана" (1969), "Встреча с неведомым" (1969), "Океан и кораблик" (1976), "Утро. Ветер. Дороги" (1978) обещают читателю знакомство с миром путешествий, научного поиска, познания тайн мира и собственной личности.