Георгий Зуев - Петербургская Коломна

Столоначальник Сергей Дмитриевич Михайлов имел в это счастливое для него время чин коллежского асессора и жил на Екатерингофском проспекте в доме № 89. Так, дом № 89, а Анна Андреевна проживала рядом, в доме № 97. Сразу же рождается «лихая» версия их возможного знакомства. Два молодых человека живут на одной улице, почти дом в дом. Весна. Случайно повстречались на Екатерингофском проспекте или на набережной канала (почти по Достоевскому). Милая девушка понравилась Сергею Дмитриевичу. Влюбился, познакомился, назначил свидание, одно, другое. Объяснение в любви, официальное предложение и счастливый конец романа – свадьба.

Однако я вовремя вспомнил, что это не наше бурное время, а эпоха других нравственных устоев и житейских правил. Сергей Дмитриевич был не юный гимназист и не пылкий студент, а столоначальник и коллежский асессор, а, во-вторых, порядочные девушки конца XIX столетия считали предосудительным знакомиться с молодыми людьми на улице. Отвергаю эту «гусарскую» версию и тут же обращаю внимание на интересное обстоятельство.

Оказывается, в 1894 году старший брат Анны Андреевны, Александр Андреевич («смехач» Саша), живший в доме отца, по окончании университета также служил в Министерстве финансов и в том же шестом отделении департамента окладных сборов, где столоначальником являлся Сергей Дмитриевич. Титулярный советник А.А. Сомов и коллежский асессор С.Д.Михайлов оказались не только сослуживцами, но имели приятельские отношения. Вот тут все становится на свои места. В один прекрасный момент приглашенный Александром Андреевичем столоначальник Михайлов С.Д., соответственно одевшись, наносит визит в дом Сомовых, где согласно всем строгим правилам этикета и нравственным устоям того, еще патриархального, времени, он и имел честь быть представленным милой и веселой барышне Анюте, вероятно, покорившей его своей добротой, воспитанностью и, конечно, прекрасным пением. Дальше все проходило по тривиальной программе согласно моей первой версии, вплоть до ее счастливого окончания – торжественного венчания и принятого в те далекие годы свадебного путешествия.

А.А. Сомова-Михайлова.

Портрет работы К.А. Сомова. 1897 г.

Анна Андреевна, уже Михайлова, переехала на Офицерскую улицу, здесь же, в Коломне, в дом № 57, в квартиру, снятую Сергеем Дмитриевичем. В адресной книге «Весь Петербург» за 1894 год появились сведения: «Михайлова Анна Андреевна, жена коллежского асессора, Офицерская 57/24» (номер 24 дом имел по набережной реки Пряжки). Кончились праздники и начались будни семейной жизни. Каждое утро Сергей Дмитриевич регулярно направлялся к себе на службу в департамент, на Галерную, в Николаевский дворец. Как начальник отделения, по понедельникам и пятницам, от 12 до 16 часов, он обычно принимал посетителей.

Анна Андреевна погрузилась в домашние хлопоты. Шло время, подрастали сыновья, приходили и уходили радости и печали, но дружба с братом, зародившаяся в детстве, с годами еще более окрепла и прошла через всю жизнь. Этому во многом способствовали общие интересы к искусству, их совместная в нем работа. Анна Андреевна под руководством брата с большим успехом продолжала работать в области художественных выставок, активно помогала живописцам, участвовавшим в вернисажах.

А.А. Сомова-Михайлова за работой.

Портрет работы К.А. Сомова

Проживая теперь в разных домах, Константин Андреевич писал ей, даже ненадолго отлучаясь из Петербурга, а с момента отъезда за границу превратил корреспонденцию сестре в настоящую летопись своей жизни в Америке и Франции. Но это будет потом, а пока они часто виделись, посещали выставки и концерты. Летом Константин Андреевич со своими родителями по-прежнему жил в Мартышкино, на той же Пасторской улице. Неподалеку от родителей снимала дачу и семья Михайловых. Поэтому дети Анны Андреевны постоянно жили у бабушки с дедушкой, играли со своими двоюродными братьями (детьми Саши Сомова), вовлекали в свои забавы и дядю Костю («дяденьку Констянкина»). Дети позировали художнику.

Сын Анны Андреевны, Женя Михайлов, вспоминал: «В это лето (1901 г.) я первый раз позировал Константину Андреевичу. Я был посажен на табуретку около дачи и помню, до чего утомительно и скучно было мне, подвижному ребенку, сидеть, да еще неподвижно, даже не понимая, для чего это делается. Результатом этого позирования (а оно продолжалось несколько дней) был прекрасный этюд маслом, неоднократно выставлявшийся как „Женя Михайлов", и акварель на толстом торшоне, на котором крупно изображено мое лицо, искаженное от плача. К крайнему моему сожалению, местонахождение этой акварели неизвестно…».

После переезда Анюты на Офицерскую Константин Андреевич Сомов жил вместе с родителями в доме № 97 по Екатерингофскому проспекту. Комната Кости, с двумя окнами, выходящими во двор, площадью несколько более двадцати квадратных метров, имела две двери: одна – в прихожую, другая – в кабинет отца. Ранее скромно обставленная комната преобразилась, заполнилась дорогими старинными вещами и мебелью, до которых Константин Андреевич был большой охотник. Прекрасная горка начала постепенно заполняться фарфором – коллекционной страстью художника. Диван красного дерева, дорогие красивые портьеры, старинный восьмиугольный столик солидно смотрелись в уютной комнате. Андрей Иванович специально для сына оборудовал на четвертом этаже дома небольшую мастерскую, создав в ней полуверхнее хорошее освещение. Правда, в мастерской не было воды, и зимой она не отапливалась, поэтому художник пользовался ею редко, и она постепенно превратилась в складское помещение.

Комната Константина Андреевича продолжала пополняться новыми красивыми вещами. По случаю приобретается старинный рабочий стол красного дерева, специально сделанный когда-то для неизвестного художника. Столешница снималась, и выдвигался пюпитр, его можно было поставить под любым углом. В столе имелось большое количество небольших ящичков и отделений для хранения красок, растворов и кистей. Несколько больших нижних ящиков стола предназначались для хранения бумаги. Этот стол служил для художника портативной мастерской. В комнате также установили прекрасный кабинетный рояль, заказанный у Стенвея, оформленный под старинный инструмент. Он имел очень приятный звук, напоминавший клавесин, и прекрасно вписался в интерьер. (После смерти Андрея Ивановича в комнату сына переместилась часть картин и рисунков из коллекции отца. Константин Андреевич продолжал пополнять ее новыми покупками.)