Роберт Харви - Освободители

Боливар придерживался двух основополагающих принципов. Он верил в необходимость сильного централизованного государства, способного защитить слабых от произвола сильных. При этом он всегда говорил, что сильная исполнительная власть должна контролироваться парламентом и не нарушать неотъемлемых прав людей. Боливар также настаивал на объединении стран Южной Америки в единый союз. Мечта Боливара об объединении южноамериканских стран была совершенным донкихотством, но понимание этого не останавливало его. Взгляните на историю континента после смерти Боливара — разве он был не прав? Отсутствие традиции эффективного демократического правления породило неизбежные колебания между сильной диктаторской властью и слабыми популистско-демократическими правительствами, которые разрушают изнутри левые экстремисты.

Разделение Латинской Америки на двадцать республик (численность населения некоторых из них, например, в Центральной Америке, не превышает численности населения небольшого города в США) превратило континент в рассадник местнических настроений. Боливар очень метко сказал когда-то, имея в виду свою политическую деятельность, что он плугом пашет море. Он понимал, что ни один человек не может противостоять социальным и политическим реалиям времени. Он положил начало сильному представительному правлению, конституционному правлению и панамериканизму. Но и то, и другое, и третье еще недостаточно развито в современной Латинской Америке.

Помимо политического и военного талантов у Боливара были и другие. Например, он был прекрасным оратором, в совершенстве овладел искусством убеждения и дипломатии. Его появления в обществе всегда были эффектны и впечатляющи.

Почему же он потерпел поражение? Ведь североамериканские колонисты сумели создать Соединенные — и конституционные — Штаты. Возможно, потому, что Британская империя в Америке была изначально экономическим образованием, без жестких барьеров. Она была разрушена по экономическим причинам классом торговцев. Испанская же империя держалась благодаря своей военной мощи. Она была разрушена военными же средствами и оставила после себя глубокие классовые противоречия между землевладельцами и безземельными бедняками. Торговые классы практически не принимали никакого участия в свержении испанской империалистической системы. Североамериканская революция была революцией среднего класса. Революция в Испанской Америке была аристократической милитаристской революцией. Ее движущей силой была скрытая классовая и расовая ненависть.

Боливар был одним из немногих радикалов своего времени, отличавшихся состраданием. Он искренне верил в права самых бедных людей. Его стремление к расовому равенству было столь велико, что он заставил свою племянницу и приемную дочь против воли выйти замуж за офицера-метиса. Однако Боливар не разделял уравнительных взглядов на устройство общества. Он верил, что общество должно быть упорядочено. У общественного руля должны стоять состоятельные и образованные люди. Боливар презирал невежество масс, но при этом признавал гражданские права даже за самыми бедными слоями населения, за неграмотными крестьянами, освобожденными рабами, униженными индейскими пеонами, живущими высоко в горах Перу.

Эти устремления Боливара больше всего не нравились олигархам Испанской Америки. Он призывал массы латиноамериканцев к равноправию. Именно поэтому Боливар стал истинным народным лидером. В этом он превзошел самого Наполеона и других деятелей XX столетия, хотя его приверженность к порядку и собственности не позволяет называть его революционером.

Боливар — военный, государственный деятель, Боливар-гуманист стоит на голову выше всех выдающихся латиноамериканцев. Он входит в число великих людей нашей планеты. Никого не удивляет, что он стал символом надежды для миллионов латиноамериканцев, борющихся с нищетой, невежеством и болезнями. Повлияла ли деятельность Боливара на дальнейшее развитие стран Латинской Америки? Без сомнения, да. Латинская Америка была освобождена от гнета разлагающегося паразита — Испанской империи, но после этого ей понадобилось почти два столетия для того, чтобы встать на ноги. А это вряд ли можно поставить в заслугу Освободителю.

Это случилось в 1775 году в одном из самых отдаленных и малонаселенных районов мира, на красивой горной равнине в южной части Чили, около Лос-Анхелеса. В этом забытом Богом местечке, граничащем с землями, населенными индейцами-арауканами, жила милая девочка тринадцати-четырнадцати лет. Она была маленького роста, но стройной. У нее были темные волосы, необычайно большие синие глаза и нежная белая кожа. В ласковом выражении ее лица сочетались веселость и грусть. Исабель Рикельме происходила из уважаемого в этих краях рода землевладельцев. Ее испанские предки воевали с маврами, но, возможно, в жилах ее текла и арауканская кровь. Мать Исабель умерла вскоре после ее рождения. Девочку воспитывали отец и его вторая жена. Однажды дом этого семейства посетил важный гость — драгунский офицер-подполковник.

Этому знатному человеку, очень неприятному внешне, было слегка за пятьдесят. Выражение его лица было жестким и решительным, взгляд угрюмым. На его лице выделялись длинный заостренный нос и густые брови. Он был таким маленьким и краснолицым, что люди прозвали его Эль Камарон — Креветка. Занятость не позволила ему вовремя жениться. Он обладал развитым чувством долга, но был начисто лишен чувства юмора и никогда не смеялся. И все же что-то привлекло его в юной Исабель.

Через год этот суровый мужчина попросил ее руки. Он пообещал, что со временем добьется у короля разрешения на их свадьбу. Браки между испанскими чиновниками и жительницами колоний совершались только по особому разрешению из Мадрида. Так восемнадцатилетняя девушка стала сожительницей пятидесятисемилетнего мужчины.

20 августа 1778 года, в День святого Бернарда, Исабель родила мальчика, которого нарекли Бернардо. Отвратительный старикашка, воспользовавшись юной девушкой, теперь даже не скрывал, что не намерен жениться на ней. Он спокойно вернулся к своим военным делам. Отец девушки не стал устраивать скандал. Он боялся соблазнителя своей дочери, имевшего могущественные связи.

Нежданный ребенок был отдан приемным родителям. Дело замяли. Исабель вскоре вышла замуж за их респектабельного соседа, который скорее всего ничего не знал о ее незаконнорожденном сыне. Через два года после свадьбы, в 1782 году, муж Исабель скончался. Исабель осталась вдовой с дочерью Роситой на руках. Возможно, эта грустная история так и растворилась бы в провинциальном бытии, но круглолицый голубоглазый мальчуган настолько отличался от своих темнокожих сверстников, что ни у кого не возникало сомнения в его неординарности.