Владимир Порошков - Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

За несколько дней до прибытия корабля-спутника «Восток-1» я впервые увидел кандидатов в космонавты. Это были шесть офицеров небольшого роста, в авиационной форме, примерно одинакового со мной возраста. Чуть позже мы узнали их фамилии — Быковский, Гагарин, Нелюбов, Николаев, Попович, Титов. Сергей Павлович Королев знакомил их с технической позицией, оборудованием, технологией испытаний и, конечно же, с испытателями. Они производили впечатление спокойных и уверенных в себе молодых офицеров. Нас, знавших не совсем благополучную статистику результатов запусков, такое поведение будущих космонавтов несколько смущало. Я думаю, что они в то время имели не очень глубокие знания ракетно-космической техники и результатов ее испытаний. Об этом свидетельствует следующий эпизод.

Одновременно с подготовкой к запускам первых космонавтов готовились и запускались первые летные образцы боевой ракеты 8К75 (Р-9), главным конструктором которой тоже был С. П. Королев. Пуски их производились с пусковой установки 51-й площадки, которая находилась рядом с пусковой установкой № 1 для запуска кораблей «Восток». Время их пуска назначалось на утро, до начала рабочего дня, чтобы меньше людей эвакуировать на время пуска, потому что в эти дни на полигоне скапливалось большое количество людей, прибывших «поучаствовать» в запуске человека в космос. И вот на виду у всех следовавших в это время на работу, в том числе и на виду у космонавтов, ракета 8К75 при запуске взорвалась. Когда я приехал на работу и зашел в монтажно-испытательный зал, там группкой стояли космонавты и горячо обсуждали увиденный ими взрыв. Они обратились ко мне с просьбой объяснить им это впечатляющее зрелище. Я ответил, что это была неудавшаяся попытка запуска новой боевой ракеты, ничего общего не имеющей с ракетой-носителем корабля «Восток». И тут мне был задан сакраментальный вопрос: «А эту ракету привезут сюда, в монтажно-испытательный корпус? Ее можно будет посмотреть?» А что можно привезти после взрыва полностью заправленной ракеты на старте. Я пробормотал что-то невразумительное и ретировался, сославшись на занятость. Мне стало понятно, что эти ребята слабо представляют себе, с чем им предстоит иметь дело. А мы уже к тому времени имели опыт аварийных запусков и переживали 24 октября 1960 г., когда погибли многие наши товарищи во главе с маршалом М. И. Неделиным.

Последние дни перед запуском Юрия Гагарина прошли в напряженнейшей и даже в некоторой степени нервозной обстановке. Помимо заключительных операций перед стыковкой корабля-спутника с ракетой-носителем, подготовки стартового испытательно-пускового оборудования, надо было готовить материалы для доклада нашего начальника Анатолия Семеновича Кириллова на Государственной комиссии о результатах подготовки ракеты-носителя и корабля-спутника на технической позиции. В этом докладе надо было дать исчерпывающие объяснения основным замечаниям, имевшим место при подготовке на технической позиции, и мерам, принятым по их устранению и недопущению повторения их в полете. Докладывали также о готовности к запуску представители других служб полигона, командно-измерительного и поисково-спасательного комплексов. Выступали главные конструкторы, а также Ю. А. Гагарин и Г. С. Титов. Это было рабочее заседание Госкомиссии. Состоялось еще и «парадное» заседание этой же комиссии для кино. Журналисты стали приезжать на полигон на последующие запуски космонавтов.

Я вспоминаю, как при подготовке одного из очередных запусков уже после генеральных испытаний на стартовой позиции корреспондент газеты «Комсомольская правда» Василий Песков добился разрешения Сергея Павловича подняться вместе с Юрием Гагариным на верхний мостик фермы обслуживания к люку № 1 космического корабля, через который производится посадка космонавта. На стартовой позиции, особенно после проведения генеральных испытаний, вводится особый режим охраны ракеты-носителя с космическим аппаратом. Поэтому Сергей Павлович разрешил такую экскурсию только под моим руководством и присмотром. Не знаю, какими соображениями он руководствовался, но наедине предупредил меня, чтобы я не разрешал Пескову включать наверху магнитофон. В те времена я с удовольствием читал публикации Василия Михайловича в «Комсомольской правде» и уважал его как журналиста. Поэтому мне было очень неприятно исполнять роль солдафона, когда на верхнем мостике Василий Песков, беседуя с Гагариным, вытащил магнитофон и приготовился записать такое замечательное интервью. Памятуя указание Сергея Павловича, я ему это не позволил. Потом, когда мы спустились вниз, Песков пожаловался Королеву на отсутствие у меня «романтического воображения». Сергей Павлович посочувствовал ему, а меня пожурил. Я, конечно, промолчал.

11 апреля состоялся вывоз ракетно-космического комплекса «Восток-1» на стартовую позицию и генеральные испытания. Обычно после генеральных испытаний, ожидая проявки пленок и расшифровки результатов записей генеральных испытаний на систему телеизмерений, мы часа два-три играли в футбол. Эта традиция соблюдалась и зимой, когда приходилось гонять мяч в меховой одежде и унтах. Но в этот раз после генеральных испытаний на нулевой отметке был проведен ставший затем традиционным митинг всего боевого расчета. В дальнейшем для этого планировался специальный резервный день. На этом митинге выступавшие представители боевого расчета заверили Юрия Гагарина в том, что ракета-носитель и корабль-спутник подготовлены качественно и надежно, а также пожелали ему счастливого полета и мягкой посадки. В свою очередь Юрий Гагарин заверил всех присутствующих, что приложит все свои силы и умение для выполнения поставленной перед ним задачи.

Наступила последняя ночь перед стартом. Уже много написано о том, как провели эту ночь Сергей Павлович Королев и космонавты. Космонавты спокойно спали, а Сергей Павлович не мог уснуть. Он ведь подошел вплотную к осуществлению своей мечты, и на нем была основная ответственность за безопасность Юрия Гагарина.

Нам, испытателям корабля-спутника, просто некогда было ни спать, ни волноваться. Ракетчики начинали свой предстартовый график по 4-часовой готовности (в 5 часов утра), а график подготовки корабля-спутника начинался по 7-часовой готовности (в 2 часа ночи). Мы все наши предстартовые операции на корабле-спутнике, кроме посадки космонавта, должны закончить до заправки ракеты-носителя компонентами топлива. Такой длинный график обусловливался большим объемом заключительных предстартовых операций по системам жизнеобеспечения, спасения космонавта и др., выполняющихся через люк № 1 спускаемого аппарата строго последовательно. Представитель каждой системы требовал, чтобы его операция выполнялась самой последней и после него никто в спускаемой аппарате и катапультируемом кресле пилота ничего бы не трогал. Кроме того, все это делалось впервые на пилотируемом человеком корабле-спутнике.