Феликс ШАБУЛЬДО - Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского

Основными источниками, освещавшими битву у Синих Вод и связываемое с нею в историографии распространение власти литовских феодалов на Подольскую землю, служат созданная в начале 30-х гг. XV в. и включенная в состав белорусско-литовских летописей пространная редакция Повести о Подолье, [162] Супрасльская летопись. – С. 66; Чамярыцкі В.А. Беларускія летапісы як помнікі літературы. – Мінск, 1969. – С. 97–99. известие Густинского свода 30-х гг. XVIII в. о разгроме великим князем литовским Ольгердом трех ордынских "царьков" [163] Густинская летопись. – С. 350. и дополняющие их записи русских летописей (Никоновской и Рогожского летописца), восходящие к тверским летописным источникам. [164] Рогожский летописец // ПСРЛ. – Пг., І922. – Т. 15, вып. 1. – Стб. 75; Патриаршая или Никоновская летопись. – С. 2. Они свидетельствуют о разгроме войсками Ольгерда в сражении у Синих Вод трех орд, князья которых были наследственными владетелями Подольской земли; о состоявшемся затем походе в глубь ордынских владений в направлении устьев Днепра и Южного Буга; о приходе в Подольскую землю Кориатовичей якобы по распоряжению Ольгерда и с приданной им литовской военной помощью и т. д. Этим летописным данным как будто противоречит сообщение Яна Длугоша о том, что еще в 1352 г. ордынцы напали на Подолье, принадлежавшее Польскому королевству, [165] Długosz J. Roczniki… – Т. 5, ks. 9. – S. 337–338. а "первый поход" литовских войск в пределы владений Орды был совершен под командованием Витовта в 1397 г. [166] Długosz J. Dziejów Polskich księg dwanaście. – Kraków, 1868. – T. 3. – S. 491. В середине XVI в., несомненно, под влиянием известий Яна Длугоша в белорусско-литовских летописях поздней редакции (Красинского, Ольшевской и Рачинского) разгром трех ордынских князьков в Подолье был приписан Витовту. [167] Летописи белорусско-литовские. – С. 138, 160, 186.

Обе версии нашли свое отражение в исторических произведениях авторов XVI в. (Б. Ваповский, М. Бельский, М. Кромер, А. Гваньини, М. Стрыйковский и др.) и в обширной историографии. Основную концепцию Синеводской битвы и связываемый с нею переход Подолья под власть литовских феодалов, отраженную в древнейших белорусско-литовских летописях, приняли /43/Н. Молчановский, [168] Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. – Киев. – С. 169–195. а также О. Гурка [169] Górka О. Zagadnienie czarnomorskie w polskiej polityce średniowiecznej // PH, 1933, z. 1/2. и некоторые другие украинские и польские буржуазные историки (В. Б. Антонович, М. С. Грушевский, Л. Колянковский). За трактовкой Яна Длугоша пошли Ф. Брун, [170] Брун Ф. Черноморье. – Одесса, 1880. – С. 171–173. Н. Дашкевич, [171] Дашкевич Н . Заметки по истории Литовско-Русского государства. – С. 74–89. В. Смирнов, [172] Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством оттоманской Порты до начала XVII в. – Спб., 1887. – С. 159–164. польские исследователи А. Прохаска, [173] Prochaska A. Podole lennem Korony, 1352–1430. – Kraków, 1895. – S. 1–3. С.-М. Кучиньский, посвятивший рассмотрению этого вопроса специальный труд. [174] Kuczyński St. M. Sine wody / Rzecz o wyprawie Olgierdowej 1362 r. // Kuczyński St. M. Studia z dziejów Europy wschodniej X–XVII w. – Warszawa, 1965. – S. 159, 172, 175, etc.

В советской историографии принято связывать битву у Синих Вод с утверждением власти литовских феодалов на землях Юго-Западной Руси и включением их в состав Великого княжества Литовского, причем указывается, что важную роль в этом сыграло стремление местного населения освободиться от ордынского ига. Вместе с тем отсутствие специальных научных разработок данной проблемы советскими историками является причиной того, что в их исследованиях утверждение власти Кориатовичей в Подольской земле также представляется как непосредственный результат битвы у Синих Вод.

В последнее время комплекс дискуссионных вопросов, связанных с битвой у Синих Вод и утверждением зависимости Подолья от Литвы, рассмотрел Р. Батура. [175] Батура Р. Борьба Литовского великого княжества против Золотой Орды. – С. 26–30; Batūra R. Lietuva tautų kovoje prieš Aukso Ordą. – S. 220–300. На основе анализа источников и изучения историографии проблемы Р. Батура сделал выводы, имеющие важное значение для дальнейшего углубленного ее исследования. Представляется важным данное им впервые в советской историографии определение территории Подольской земли, сложившейся в административно-территориальном отношении к середине XIV в. Она занимала пространство между Днестром, Днепром, его притоком Росью и Черным морем. Это определение в основном соответствует сведениям составленного в 1396 г. летописного "Списка русских городов дальних и ближних", где Черкассы и Звенигород причислены к подольским, а Канев и Корсунь – уже к киевским городам, [176] Тихомиров M. Н. Список русских городов дальних и ближних // Тихомиров М. Н. Русское летописание. – М., 1979. – С. 107. а также указаниям некоторых авторов XVI в. Так, например, А. Гваньини и М. Меховский сообщают, что Подолье граничит на юго-западе с Молдавией и Валахией, на востоке же простирается до Дона у Меотидских болот и Черного моря вплоть до владений перекопских татар. [177] Guagninus А. Rerum Polonicarum. Tomus tres // Francofurti – 1584. – Т. 2. – Р. 53; Меховский M. Трактат о двух Сарматиях. – М.; Л., 1936. – С. 94. П. Ф. Параска уточнил юго-западные пределы Подольской. земли, которые, по его мнению, достигали восточной части Берладского плато на правом берегу Прута. [178] Параска П. Ф. Внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства. – С. 84, 104.

В этом обширном крае Р. Батура выделяет западную часть (Малое Подолье), включавшую окрестности Каменца и Смотрича, Червонограда, Скалы, Бакоты и простиравшуюся на востоке, возможно, да Южного Буга. Именно в этой местности после разгрома ордынцев у Синих Вод окончательно утвердилась власть литовских князей Кориатовичей, за ней позднее, в XV в., собственно и закрепилось название Подольской земли. /44/

Р. Батура доказал также историчность упомянутых в Повести о Подолье имен трех потерпевших поражение ордынских князей, локализировал топонимы, связанные с походом войск Ольгерда – Синие Воды (р. Синюха, левый приток Южного Буга) и Белобережье (северное побережье Черного моря у Днепро-Бугского лимана). При всей обстоятельности выводов Р. Батуры некоторые из затронутых им спорных вопросов, имеющих принципиальное значение, так и остались нераскрытыми.

К ним относятся, прежде всего, вопросы о времени подчинения населения Подольской земли власти литовских феодалов, роли в этом князей Кориатовичей. Камнем преткновения в решении первого из них являлось кажущееся противоречие между известием Повести о "приходе" Кориатовичей в подвластное Орде Подолье и битве у Синих Вод, с одной стороны, и сообщением Яна Длугоша о Подолье, принадлежавшем в 1352 г. Польскому королевству – с другой. Опираясь главным образом на это неточное и поэтому допускающее двоечтение высказывание Яна Длугоша, другие сообщаемые им данные, ряд польских историков конца XIX – начала XX в. (Й. Пузына, А. Прохаска, С.-М. Кучиньский и др.) относили утверждение Кориатовичей в Подольской земле к 1350–1351 гг. или более раннему времени, рассматривая это событие, однако, вне связи с развитием экспансии литовских феодалов на Юго-Западную Русь и Синеводской битвой. Таким образом, они пытались обосновать идею о подвластности Кориатовичей, а отсюда, по их мнению, и всего Подолья Польскому королевству еще в конце 40-х – начале 50-х гг. XIV в., т. е. до битвы у Синих Вод.