Феликс ШАБУЛЬДО - Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского

В зависимости от титулованной знати пребывал наиболее многочисленный и социально неоднородный слой феодалов – боярство. Его верхушку составляло крупное боярство (паны, магнаты), владевшее наследственными землями (отчинами) и обладавшее определенными иммунитетными правами по отношению /81/к великим удельным князьям. Основная масса боярства – средние и мелкие землевладельцы – служили у князей и магнатов, за что получали вознаграждение – земли в условное владение или доходы с них в порядке "кормлений". В документальных источниках эта прослойка боярства известна под названием "земян" (землян), а с оформлением ее сословных прав к середине XVI в. – шляхты. К привилегированным слоям господствующего класса принадлежали высшее духовенство и городская верхушка.

Именно эти местные слои титулованной знати и крупного боярства выступают в XIV–XV вв. как охранители "старины" отдельных наиболее значительных земель-княжений, включавшей в себя привилегии правящего феодального сословия, сложившиеся формы эксплуатации крестьянства и государственные институты регулирования внутренних противоречий, которые сложились в среде феодалов в ходе их борьбы за землю, ренту и иммунитет и были освящены традиционными нормами писанного и обычного права (подрученство, кормление, местничество, разные виды вассальной службы, княжеский суд и др.), а также культуры [337] /166/ См.: Пашуто В. Т. Историческое значение периода феодальной раздробленности на Руси. – С. 12. . Коллективный иммунитет местного боярства, т. е. его преимущественное право на эксплуатацию земель и зависимого населения, служил гарантией территориальной целостности и политического единства земель-княжений. В XIV в. в качестве таких земель-княжений на центральной и восточной территории Юго-Западной Руси выступают, в первую очередь, Киевская и Волынская земли.

В специальной литературе уже отмечалось, что великокняжеские уставные грамоты Киевской и Волынской землям, подобно как привилеи Витебской, Полоцкой и Смоленской землям Великого княжества Литовского, в своей древней части восходят к жалованным грамотам Витовта 90-х гг. XIV в., которые, в свою очередь, возникли на основе первых "рядов" – договоров местных боярских кругов с великими князьями литовскими [338] Пашуто В. Т. Страны Прибалтийского региона. – С. 297, 298; Якубовский И. Земские привилеи Великого княжества Литовского // ЖМНП. – 1903, № 6. – С. 263–265, 296. . В частности, М. Ясинский выделял в Киевской уставной грамоте "основные или начальные" грамоты Витовта и Казимира Ягайловича, датированные им соответственно концом XIV в. и приблизительно 1471 г. [339] Ясинский М. Уставные грамоты Литовско-Русского государства. – Киев, 1889. – С. 47, 68, 69. Однако сопоставление содержания этого документа с древнерусскими "рядами", детально проанализированными В. Т. Пашуто, [340] См.: Пашуто В. Т. Черты политического строя древней Руси. – Древнерусское государство и его международное значение. – М., 1965. – С. 36–41, 48–49. позволяет условно отнести ряд ее важнейших статей к первым соглашениям киевского боярства с литовскими князьями времен Гедимина и Ольгерда.

К таким статьям, на наш взгляд, относятся гарантирование правительством Литвы территориальной целостности Киевской земли и монопольное право местного боярства "держать" в ней волости и занимать административные должности ("уряды"): "А волости Киевские Кияном держати, а иному никому. А город- /82/ки Киевские в нашей воли: Кияном будем давати, кому ся будет годити. А Киянина, как и Литвина, во чти держати и во всех врядех ни в чом не понизите". Древнейшими также являются статьи, подтверждающие права феодалов Киевской земли на их земельную собственность и иммунитет: "В церковные люди, в князские и в панские и в боярскии, и в земли и во вси приходы не вступатися, а без права нам людей не казнити, а ни губити, а именей не отнимати". [341] Текст грамоты см.: Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. – Киев, 1915. – С. 54–56; АЗР. – Спб., 1848. – Т. 2. – № 30. – С. 30–36. Подобные же условия в несколько иной формулировке и степени детализации изложены в Волынском привилее 1528 г. и других уставных грамотах Великого княжества Литовского.

Раздробленная на множество княжеских уделов-отчин и поэтому утратившая к XIV в. территориальное и политическое единство Чернигово-Северская земля не получила от литовского великокняжеского правительства подтверждения своей "старины". Тем не менее, и здесь местное боярство занимало господствующие позиции в экономической и политической жизни. Об этом, в частности, свидетельствует поручная запись группы новгород-северских и трубчевских служилых князей и бояр от 26 апреля 1388 г., в которой они на правах "доброй рады" и "вшего поспольства бояр прилюблением", "именем и моча (т. е. силой. – Авт. ) вших земян" гарантирует польскому королю верность своего удельного князя Дмитрия-Корибута. [342] Грамоти XIV ст. – № 43. – С. 82–83. Естественно, такое же положение занимала феодальная знать и Подольской земли.

В рассматриваемый период сложившиеся к XIII в. границы крупнейших земель Юго-Западной Руси – Киевской, Чернигово-Северской, Волынской и Подольской – в большинстве случаев не совпадали с политическими рамками существовавших в них великих удельных княжеств. Важнейшими факторами, оказавшими воздействие на формирование территории этих княжеств в XIV в., были объективно существовавшая тенденция к их политическому объединению, а также влияние внешнеполитических сил, в частности, для Волынского княжества – борьбы Польского королевства и Литвы за Галицко-Волынскую Русь при активном участии Золотой Орды. Во второй половине XIV в. на этот процесс все более действенное влияние стала оказывать внутренняя политика великокняжеского правительства Литвы, стремившегося воспрепятствовать усилению отдельных княжеств Юго-Западной Руси и одновременно укрепить в данном регионе свою власть.

Наиболее эффективно тенденции политического объединения проявились в территориальном росте Киевской земли, утратившей во времена ордынского владычества прежний статус общединастического наследия Рюриковичей, [343] См.: Греков Б. Д. Киевская Русь. – М., 1953. – С. 511; Пашуто В. Т. Черты политического строя Древнерусского государства. – С. 75; Толочко П. П. Киев и Киевская земля в эпоху феодальной раздробленности XII–XIII веков. – Киев, 1980. – С. 186–187. который препятствовал реализации давних политических устремлений местного бо- /83/ярства, направленных на превращение Киева в столицу удельного княжества во главе с одним из представителей старшей ветви великокняжеского рода. С утверждением в Киеве на правах удельного князя Владимира Ольгердовича [344] Летописи белорусско-литовские. – С. 120, 223; Продолжение летописи по Воскресенскому списку. – С. 25; Московский летописный свод конца XV века. // ПСРЛ. – М.; Л., 1965. – Т. 25. – С. 193. киевское боярство поддержало его династическую программу, цель которой состояла, видимо, в распространении власти киевского князя на соседние земли Юго-Западной Руси и закрепление их за своими потомками. По свидетельству летописных источников, расширение территории Киевского княжества началось еще до утверждения власти литовских феодалов в Среднем Поднепровье и происходило, главным образом, за счет земель Чернигово-Северщины, бывшего Переяславского княжества и, в меньшей мере, за счет южных пространств, контролируемых Ордой. Так, белорусско-литовские летописи называют в числе киевских "пригородков", признавших в 1324 г. вслед за Киевом власть Гедимина, Черкассы, Канев, Путивль, Снепород и Переяславль-Русский. [345] Летописи белорусско-литовские. – С. 96, 153, 180, 200, 221. Уже упоминавшийся "Список русских городов дальних и ближних" в рубрике "А се Киевьскыи гроди" дает 71 наименование укрепленных населенных пунктов. Из них 35 городов указаны по берегам рек Сулы, Псла и Ворсклы, вплоть до их верховьев. [346] Тихомиров М. Н. Список русских городов дальних и ближних. – С. 94–95, 101–107. С середины XIII в. большая часть этой территории находилась под юрисдикцией ордынских властей. [347] Мавродин В. В. Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV в.). – Л., 1940. – С. 294, 299–301. Создание "Списка" датируется 1396 г., следовательно, к концу XIV в. значительная часть днепровского левобережья уже была присоединена к Киевскому княжеству. Данные "Списка русских городов дальних и ближних" подтверждаются более поздними документальными источниками – жалованными грамотами киевских князей Александра (Олелька) Владимировича (1440–1455) и Семена Александровича (1455–1470). Так, Александр Владимирович пожаловал боярину Олехну Сохновичу в числе прочих имений "три городисча за Днепром: Бусурменское, Ярославское, Сальково". [348] Текст грамоты см.: Киев. старина – 1892. – № 2. – С. 344. Одна из грамот Семена Александровича была выдана им в Прилуках. [349] Грамоты великих князей литовских и удельных с 1390 по 1569 год. – Киев. – 1868. – № 9. – С. 20. Он же пожаловал боярину Демиду село "у Путивля на имя Чаплища и землю Терн". [350] Акты Литовской метрики. – Варшава, 1896. – Т. 1, вып. 1. – № 37. – С. 19–20. В конце XV в. некий боярин Осташкович владел селищем Еремковичи в Путивльском повете как "даниной" князя Александра Владимировича. [351] РИБ. – Т. 27, № 197. – Стб. 731–732.