Феликс ШАБУЛЬДО - Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского

Социально-экономические отношения земель Юго-Западной Руси базировались на разных формах феодальной собственности. [314] Обстоятельный анализ форм феодальной собственности и ее структуры на Руси в XIV–XV вв. сделан Л. В. Черепниным. См.: Черепнин Л. В. Русь / Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX–XV вв. // Пути развития феодализма. – М., 1972. – С. 157–229. Вне пределов данной главы остался материал, характеризующий развитие производительных сил и социально-экономических отноше- /165/ ний земель Юго-Западной Руси в XIV в., поскольку эти темы достаточно полно освещены в советской историографии. Итоги их изучения относительно Среднего Поднепровья подведены в монографии С. А. Беляевой. ( Беляева С. А. Южнорусские земли во второй половине XII–XIV в.: По материалам археол. исслед. – Киев, 1982). В XIV в. получает дальнейшее развитие и еще более укрепляет ведущие позиции крупное частное землевладение – княжеское (домениальное), боярское, церковное, возраставшее за счет общинных земель государственного фонда. Особенно быстро развивалась земельная собственность боярства. О. М. Рапов, исследовавший по данным летописания Юго-Западной Руси боярское землевладение XII – первой половины XIII вв., пришел к выводу, что уже в тот период в безусловном владении древнерусского боярства, прежде всего, "великих бояр", находились обширные земельные площади: волости, города, замки и села. Боярский домен охранялся специальным законодательством – Пространной Русской Правдой. Бояре содержат крупные военные отряды, "с помощью которых они пытаются оказывать давление на княжескую и великокняжескую власть". [315] Рапов О. М. К вопросу о боярском землевладении на Руси в XII–XIII в. // Польша и Русь: Черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и Польши в XII–XV вв. – М., 1974. – С. 205. На Северо-Западе, как показал В. Л. Янин в исследовании новгородской феодальной вотчины, процесс складывания вотчинной собственности начался /75/в XII в., а "к середине XIV в. создание вотчинной системы как безраздельно господствующего вида феодального землевладения было завершено". [316] Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина: (Ист. – генеал. исслед.) – М., 1981. – С. 272. В. Б. Кобрин, отметив, что боярская вотчина появилась в Приднепровье раньше, чем в других частях Древней Руси, отнес время ее расцвета в Северо-Восточной Руси к середине XIV в. [317] Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV–XVI вв.). – М., 1985. – С. 34–47. Еще в древнерусские времена в Юго-Западной Руси, в частности в Галицко-Волынском княжестве, было известно также боярское условное землевладение в его бенефициальной и ленной формах. [318] Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. – С. 152.

Количественно возрастающий с конца XIV в. поземельный актовый материал Литовской метрики свидетельствует, что расширение и дальнейшее развитие вотчинной системы происходили главным образом на основе государственного пожалования. Великие литовские и удельные князья жаловали своих вассалов с различной полнотой прав и повинностей угодьями, селами, волостями. Нередко жалованная грамота лишь санкционировала уже свершившийся захват феодалом общинной земли или же предоставляла в его распоряжение угодья, выпрошенные как пустоши, бесхозные или малодоходные имения. Пожалование земель в наследственную собственность ("в отчину"), а также на условиях службы или за выслугу (в таких случаях они носили названия "данин", "держав", "кормлений") стало важнейшим источником образования магнатских латифундий. Особенно интенсивно происходил этот процесс на Волыни и Подолье, ставших к концу XV в. центрами магнатского землевладения.

Соотношение между светским и церковным землевладениями в XIV в. было далеко не в пользу второго, что объясняется относительной слабостью церковной организации в Юго-Западной Руси, стремлением светских феодалов ограничить ее юрисдикцию, доходы и земельные владения. [319] См.: Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в древней Руси. – М., 1972. – С. 297–298. Об этом, в частности, свидетельствует митрополит Киприан, который ставил себе в заслугу, что он в 1376– 1378 гг. "в Литве" и на Волыни "мъста церковная, запустошена давными лђты, оправил есмь приложити к митрополии всея Руси… и десятину доспъл к митрополии же, и села". В Киевском княжестве Киприан ставил своей целью "доискаться" и "оправдать" "такоже отприснаа (т. е. извечные. – Авт. ) села софийская, отпала к князем и к бояром". [320] Памятники древнерусского канонического права. – № 20. – Стб. 182–183. На относительно скромные размеры земельных владений и доходов с них киевской митрополии указывает "Запись о денежных и медовых данях, взимаемых с Киевской митрополичьей отчины", где названы восемь софийских сел (или их частей – "земель") и 33 боярских села и "земли", с которых крестьяне давали натуральный и денежный оброки на митрополичий двор в Киеве. [321] АЗР. – Т. 1. – № 26. – С. 36–37. Издатели "Записи" датировали ее 1415 г. или более поздним временем, считая, что она была сделана в связи с произведенной по распоряжению Витовта описью имущества митрополита Фотия после его изгнания из Киева летом 1414 г. Эта дата вызывала сомнение уже у П. Г. Клепатского, который однако высказался в пользу замены ее началом XVI в. ( Клепатский П. Г. Очерки по истории Киевской земли. – Прим. 6. – С. 211–212). В тексте "Записи" заметны явные архаизмы и напластования, что позволяет предположить достаточно длительный срок ее составления, начало которого, возможно, было связано с деятельностью Киприана по укреплению и расширению материальной базы киевской митрополии. Монастырское землевладение в XIV в., видимо, также не было значительным. На Руси монастыри стали общинами с коллективной собственностью и, следовательно, получили возможность приобретать и накапли- /76/вать имущество, в том числе земли, только во второй половине XIV в. [322] Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. – С. 34. Начало быстрого роста земельных владений православных монастырей в Юго-Западной Руси, как показывает поземельный материал Литовской метрики, приходится на рубеж XV–XVI вв. Он, так же как и темпы формирования магнатского землевладения, в значительной степени обусловливался политическим курсом литовской великокняжеской власти, стремившейся путем раздач земель из государственного фонда подорвать основу могущества удельных князей, а после ликвидации удельно-княжеской власти на Волыни и в Киеве укрепить таким образом свои позиции в местной, в частности духовной, феодальной среде. Итак, церковное землевладение в Юго-Западной Руси в силу конкретных исторических обстоятельств не получило в рассматриваемый период такого развития, как на северо-востоке, где оно уже в XIV–XV вв. переросло политические рамки отдельных княжеств, приобретая значение существенного фактора в процессе преодоления феодальной раздробленности и образования Русского государства.