Никита [ИАКИНФ] Бичурин - Письма

Сегодня мы должны понять, что в те годы он не мог пропагандировать свое нерусское происхождение: не потому, что стеснялся, а потому, что это не способствовало бы его устремлениям, а также борьбе. Ведь он поставил себе задачу изучить древнюю историю всех (!) азиатских народов. Кроме того, это явилось бы излишним поводом для насмешек со стороны его недругов.

Опасения Бичурина оправдались в 1847 г., когда у него разразился новый конфликт с одним академиком немецкого происхождения. Вскоре отдельной книгой вышла шутка-водевиль под громким названием «Натуральная школа». Прототипом одного из героев этого произведения послужила личность нашего ученого-востоковеда: там он изображен в карикатурном свете. И вот тот самый персонаж под именем Агафон (он напоминает монашеское имя Бичурина) всячески старается убедить другого персонажа в том, что он «чистой славянской природы», т. е. русский. Но предает его собственная же фамилия — Чувашин!

Бичурия был глубоким интернационалистом и истинным патриотом. Он осуждал людей с европоцентристскими и расистскими взглядами и уважал тех, кто любил свое отечество, национальные традиции, язык и культуру. Ему были чужды национальный нигилизм и манкуртизм, т. е. он имел глубокую этническую память и чувствовал ответственность за связь между прошлым и будущим.

Одно из писем Погодину «великий сын чувашского народа» (В. Чивилихин) оканчивает такими словами: «Пожалуйста, ради вечной памяти покойного Аттилы!». Ради вечной памяти предков всех народов, расселенных в России, мы обязаны знать тот подвиг, который совершил наш великий Бичурин.

Виталий Родионов

Оставя Пекин мая 15, мы приехали в Кяхту августа 1 числа. Несмотря на великую трудность и долготу пути, благодаря Богу совершили сие путешествие весьма благополучно. Итак, после долговременного странствования, наконец возвратились в любимое Отечество и с нетерпеливостью желаю знать о участи родных и друзей моих. Имея всегдашнее пребывание в общей нашей отчизне, без сумнения, знаете, где ныне находится о. архимандрит Антоний, Г. Карсунский и брат мой Илья Фениксов. Покорнейше прошу уведомить меня как о местопребывании, так и состоянии их. Сим окажете мне приятнейшее одолжение. Я не могу точно сказать, сколь долго пробуду в Кяхте, ибо со стороны правительства не учинены предварительное распоряжения к отправлению нас в далекий путь; но думаю, что не ранее, как зимним путем можем тронуться из Иркутска. Итак, письма Ваши можете адресовать на имя мое в Иркутск. В надежде скорого личного свидания остаюсь с истинным почтением и преданностью

архимандрит Иакинф.

Августа 8

1821 г.

Кяхта.

Милостивый государь мой Николай Алексеевич!

Многократные свидания с вашим братцом столько ознакомило меня с вами, что я как будто лично и хорошо уже знаю вас и потому в [...] переписке с вами буду [297] изъясняться просто. Обещанная вам статья, как принадлежащая к статистике, будет помещена в Северном Архиве, а в вашем ученом журнале приличнее напечатать две первые главы из Китайской философии. Рассмотрите их повнимательнее. Я все понимаю в них; но, будучи худой знаток с российской словесностью, затрудняюсь в прииске слов для вразумительного изложения понятий. Сии две статьи были мною сообщены здесь некоторым филологам; даже сам M. M. Сперанский читал их. Но все встретили затруднение в новом образе китайского умствования. Если вам удастся приискать слова, ближе по значению подходящие к понятиям китайцев, то прежде сообщите мне. Имея пред собой самые определения терминов их, я лучше могу судить о соответствии каждого слова к понятию изображаемой ими [...].

К новому году еще выйдет в свет статья «Описание Чжуньгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии». Перевод с китайского. Потом буду печатать Историю первых четырех ханов из дома Чингизова. Также перевод с китайского. История Тибета и Хухунора от древн[ейших] времен до 13 столетия давно переписана набело и на сих днях будет подана в Азиатский департамент. Это также перевод с китайского. Теперь занимаюсь отдельною [...] Землеописание китайского государства, которое в конце следующего года будет издано в свет с пятью большими картами: Китая, Маньчжурии, Монголии и Туркестана на двух, Тибета с Хухунором на одной. Далее сего ничего не предположено. Помолитесь апостолу, чтоб вдохнуть россиянам охоту к чтению книг на русском языке [...]. Прощайте. [...] всегда ваш покорнейший и усерднейший слуга м[онах] Иакинф.

Ноября 12

1828.

С. П[етер]бург.

(от 5 апреля, из Иркутска)

С 26-го минувшего месяца я нахожусь в Иркутске. Путь мой от столицы до сего места был благополучен. В исходе [298] мая отправлюсь за Байкал в путешествие. В здешнем краю я нашел много интересного для меня, и надеюсь провести время странствия в трудах принявших и полезнейших, по отношению к этнографии азиатских народов. Теперь занимаюсь монгольским языком, и в доброжелательстве здешних жителей нахожу во всем соответствие моим желаниям... Окружности сего города (Иркутска) покрыты громадами льдов на великое пространство, а на окрестных горах лежит снег, несмотря на прекрасную, теплую погоду, около трех недель продолжающуюся... В городе так все тихо, как будто живешь на уединенной даче. И так по необходимости сижу дома, препровождая время в разговорах с монгольскими литераторами.

1830

Забайкальский край видел в нынешнем году одно из обыкновенных естественных явлений, но горестных для человечества по своим последствиям. Это наводнение, которое здесь называют потопом. В последние два дня минувшего июля находили с северо-запада перемежающиеся дожди. С 1-го августа река Селенга начала возвышаться и столь быстро, что 4-го числа поднялась уже до 24-х футов выше обыкновенной своей поверхности. Надобно предполагать, что сильные дожди шли более от Кяхты к юго-западу, потому что Селенга совершенно остановила течение побочных рек. Около 20-го числа она только начала упадать (к 22 числу убыль простиралась до 7-ми футов), и в продолжение сего времени между противоположными цепями береговых ее гор сверкала одна зеркальная поверхность вод, покрытая черными пятнами. Это были верхушки талинных дерев и кустов, обильно растущих по островам и береговым долинам. Сухопутное сообщение между Иркутском и Кяхтою пресеклось. От Верхнеудинска до Байкала, и на последней станции от Кяхты к Селенгинску, по большой дороге плавали в лодках. Торчащие из воды верстовые столбы показывали направление пути. Верхнеудинск почти весь был в воде; по улицам из дома в дом плавали в лодках. Селения, расположенные по Селенге и в устьях побочных рек, большой частью потоплены или снесены водою. Жители, нечаявшие столь высокой воды, [299] успели спасти только скот, а теперь и сами живут в юртах и шалашах по горным возвышениям.