Владимир Мединский - Скелеты из шкафа русской истории

В конце концов, казнь — это правосудие. По закону убивают людей. Присутствовать надо, смотреть надо, но нет никакой причины ликовать. Вероятно, такой же дух двигал римлянами с их знаменитым: «Закон суров, но это закон».

Когда Великая французская революция заменила виселицу гильотиной (народ «ласково» называл ее Лизеттой), народ жаловался, что ничего не видно и требовал возвращения виселицы. После Наполеона и Реставрации 1815 года виселицу вернули.

Ау! Наши милые русские дамы! Любительницы Парижа и Куршавеля, Лазурного берега и Moet & Chandon, устриц и Алена Делона. Знаете ли вы, что последняя публичная казнь в Париже состоялась… перед Второй мировой войной? Зато как сейчас «французики из Бордо» кокетливо возмущаются: «Ах, эти брутальные американцы повесили Саддама Хусейна! Как это не комильфо!» Да, кстати, потрясающее воспоминание Александра Вертинского о том, как он случайно оказался после совершенной публичной казни на площади его любимого Парижа, где орала и веселилась толпа. «Русский дикарь», прибывший из варварской страны, настолько был подавлен этим зрелищем, что тут же спустился в кабачок «залить» увиденное. Следом спустился и давешний поклонник его таланта, хорошо одетый, точно с бала — во фраке. Они вместе выпили, новый знакомый убеждал Вертинского больше не ходить на такие «представления», они же не для нервов человека искусства! Этот милейший человек позже оказался официальным палачом города Парижа.

И теперь после описаний Боборыкина и Вертинского вы еще готовы принимать всерьез разговоры о любви русских к жестокости? Варварская, крепостная Россия? И почему эти дикие русские во время казней не ревели в радостном возбуждении, а молча угрюмо крестились и молились за упокой души казненных? Наверное, от недостатка цивилизованности, не иначе.

Может, вместо самобичевания, нам заговорить погромче как раз о прирожденном садизме наших европейских соседей?

В России всегда принято было считать, что интерес к чужому страданию — признак нездоровой психики. Но на Западе думали иначе.

В Британии XIX века был такой обычай: джентльмены из верхов общества водили своих дам в тюрьмы, где по пятницам или субботам пороли проституток. Джентльмены заранее оплачивали хорошие места, просили, чтобы их пропустили поближе, где лучше видно.

Это считалось увлекательным мероприятием. Было хорошим тоном знать по именам палачей, комментировать их действия, знать проституток и сравнивать их поведение с «прошлым разом» или с какой-то другой, давней поркой.

Порки проституток по определенным дням недели отменили только в 1865 году. Еще раз подчеркну: это не развлечение простонародья! Аристократический обычай верхов общества.

Для низов были другие развлечения: например, травля бульдогами привязанных к изгородям быков. Или собачьи бои. Британцы очень любят животных, особенно собак. Но почему-то распространению собачьих боев это нисколько не мешало.

Приведу два случая из придворной жизни XVIII столетия, связанные с коронованными особами.

Случай первый. Петербург. Царица Елизавета Петровна из-за бессонницы вышла из своих покоев раньше обычного. И обнаружила: ее фрейлина, 15-летняя княжна Гагарина, сигает из комнаты вместе с каким-то гвардейским поручиком.

— Рано начинаешь, милая… Не обессудь… — вздохнула императрица.

Царица, как была в шлафроке (т. е. попросту в ночной рубашке), так за ухо и отвела юную фрейлину к дивану, разложила и собственноручно выпорола розгами.

Если верить придворной легенде, княжна вопила так, что сбежавшиеся придворные стали просить царицу о прощении «подлянки». В их числе был и тот самый поручик.

Елизавета экзекуцию не прекратила, Гагарина получила сполна. Но позже царица пару поженила, а на их свадьбе пила водку, кричала «горько», плясала и закусывала своими любимыми морковными пирогами.

Случай второй. Резиденция прусских королей, Берлин. Юный принц Фридрих (будущий король Фридрих II Прусский) собирается жениться на некой Клариссе Риттер, бедной дворяночке. Его отца, тоже Фридриха, такой брак совершенно не устраивает. Чтобы остудить пыл принца, папа-король отсылает его подальше, предварительно излупив тростью. О дальнейших событиях есть две близкие версии. Согласно одной, король Фридрих I собственноручно лупил несчастную девицу Клариссу Риттер палкой, «пока окровавленные одежды не упали с нее в виде лохмотьев». Согласно другой версии, прусский монарх пригласил палача, а сам сидел в кресле и упивался воплями Клариссы… Ну да, опять же пока окровавленные одежды не упали. А потом отправил Клариссу в тюрьму, где содержались воровки и проститутки. Девицу отпустили из тюрьмы только после того, как Фридрих Фридрихович, будущий король, наконец женился на креатуре его папы.

В этих историях оба монарха друг друга стоят, но поведение Елизаветы все же как-то… беззлобнее, что ли.

А главное, у современников было совершенно одинаковое отношение к событиям такого рода — по обе стороны российско-прусской границы. Никак нельзя сказать, что немцы были возмущены поведением своего короля, а русские — своей императрицы. Король «справедливо» наказал негодницу, без всякого права посягнувшую на трон.

Императрица, взяв в свой штат девицу Гагарину, тем самым взяла на себя и обязательства по ее воспитанию. А маменька и должна время от времени матерински посечь провинившееся чадо. Причем, явив строгость, императрица сразу же явила и «родительскую милость», устроив судьбу княжны, чем и вызвала умиленные всхлипывания современников.

Кстати, в России ощущение своей личной неприкосновенности появилось раньше, чем в Германии. В России был такой Манифест о вольности дворянской от 18 февраля 1762 года. Согласно сему Манифесту, дворянин в принципе телесному наказанию не подлежал. А в Германии такого Манифеста ни один король не издавал.

В России с конца XVIII века хотя бы небольшой процент всего населения, дворян, перестали пороть. По словам А. И. Герцена, 4 декабря 1825 года на Сенатскую площадь вышло «третье непоротое поколение дворян».

В Германии офицера-дворянина могли выпороть по закону до самого конца кайзеровского режима, то есть до ноября 1918 года.

В закрытых учебных заведениях Британии потомственных лордов и пэров пороли до середины XX века.

Некоторые ученые считают, что одна из причин заговора против Павла I как раз в том, что при нем от Манифеста о вольности дворянской стали отступаться и нескольких офицеров выпороли. Дворяне не собирались терпеть подобного безобразия, и Павел I пал жертвой очередного дворцового переворота.

А вот европейцы, по крайней мере и немцы, и британцы, терпели подобные нравы, давно исчезнувшие в России.