Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2)

"Националисты" во многих ситуациях разбирались тоньше и куда грамотней, чем руководящие деятели РКП (б). Наглядное свидетельство тому -- январские события 1920 г. в Башкирии, где возник конфликт Башрев-кома во главе с А. 3. Валидовым и присланными из центра партийными работниками -- Ф. А. Сергеевым (Артемом), Ф. П. Самойловым и др. История донесла до нас документы о том, как было на самом деле, в чем суть "националистических выходок" Башревкома и каковы действия "посланцев партии" в этой республике.

Свет на подлинный характер происшедшего проливает сделанный в начале 1920 г. доклад в ЦК РКП (б) К. Ракоя (Рычкова), командированного в Москву по телеграмме Ленина для выяснения ситуации в Башкирии. Говоря о причинах конфликта, К. Ракой называет "партийную ориентацию на диктатуру в национальном вопросе". Вот его размышления о происшедшем: "Вы отлично зна

ете, что наша партия до сего времени совершенно не подготовлена к тому, чтобы как следует разобраться в таких вопросах, как право наций на самоопределение, в автономии и вообще в национальных вопросах. Многие из наших товарищей совершенно убежденно трактуют о том, что мы должны твердо стоять на пути строгой пролетарской диктатуры, ... многие товарищи полагают, что пресловутые "самоопределение", "автономии" и т. п. не стоят выеденного яйца, понимая это как дипломатическую игру, которую в некоторых случаях Рабоче-крестьянское правительство должно играть всерьез, как это делается, например, по отношению к Башкирии, Киргизии и проч... Основываясь на нашем опыте, мы больше всего должны остерегаться той торопливости, неумелой теоретичности и того декретирования из Москвы, какое мы проявляем по отношению к Башкирии. Многие из наших товарищей, находясь в настоящее время в Башкирии, стремясь только выслужиться, не брезгуют никакими средствами и с негодными средствами пускают в ход полное принуждение... если подобным образом действовать по отношению к инородцам, как действовали по отношению к Башкирии тов. Артем и компания, и если к тому же еще, чего я лично не допускаю, действия т. Артема и др. санкционировались высшим партийным органом ЦК РКП -- ВЦИК, то это было таким идиотизмом, таким тупоумием и такою гибелью дела, что сознательно так работать могут провокаторы". О том, что все это были действительные факты, а не только эмоции, свидетельствует мнение члена Кирвоенревкома Т. И. Се-дельникова, констатировавшего, что "Башкирию в начале года поставил на дыбы "ласковый теленок" т. Артем своей мелкотравчатой и плоскодонной политикой вместе с почти полной деловой невменяемостью".

На фоне такой "интернационалистской невменяемости" особо явственно видна "вменяемость", а точнее государственная мудрость и деловой подход "националиста" А. 3. Валидова. Приведем посланное им в январе 1920 г. письмо в ЦК РКП (копия--Ленину и Троцкому). Валидов пишет следующее: "...в руководящем органе РКП нет ни одного в совершенстве знакомого со своей страной, сильного и авторитетного на Востоке человека из восточных мусульманских национальностей... Вы сами больше, чем мы, понимаете, какие трудности Вам и восточным революционерам приходится одолевать, когда Вы рукою русского пролетариата начинаете восстанавливать

похороненное, как казалось навсегда, русским империализмом человеческое самосознание, сознание необходимости борьбы за существование забитых Восточных народов... В эти моменты к Вам являются с Востока какие-то Баракатулла, Киргизские и Туркестанские представители, какие-то Валидовы, Байтурсуновы, Тунги-чины и другие, непривычные Вашему слуху имена и Вы не знаете, кто из них авантюрист, а кто нет... Доброжелатели из руководителей разных Главков и Главных учреждений смотрят на вопросы, возбуждаемые Востоком и на требования, предъявляемые с Востока и думают -- ... не ловушка ли это людей из страны тысячи и одной ночи". Валидов предлагает иметь в центре сильного авторитетного представителя мусульманского Востока, хотя бы и не коммуниста и рекомендует на этот пост видного деятеля Алаш-Орды Алихана Букейханова, все более склонявшегося к признанию Советской власти. Однако центр поддержал не А. 3. Валидова, а противную сторону. В итоге уже в ноябре 1920 года Валидов принимает участие в тайном заседании у назира финансов Хивинской республики, предупреждая, что разгром башкирского правительства Советской властью заставляет правительство Хорезма быть наготове к повторению с ним точно такого же эксперимента.

Среди тех, кто не принял предложение Валидова, была Е. Д. Стасова, крупный партийный работник. Не зная, не любя Востока (в чем признавалась в письме к Ленину), она все же находила возможным руководить Советом пропаганды его народов. Вся ее деятельность состояла в "выдерживании партийной линии", подготовке анкет, инструкций и других организационно-пропагандистских "мероприятий".

О неблагополучном положении дел в восточной политике предупреждал Ленина в 1920 г. ответственный работник Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока (отдела Востока ЦК РКП) А. Таиров-Деев: "Будучи мусульманином и хорошо зная восток, гля-дя на всю ту работу, которая на нем производится и предвидя "восточный сюрприз" для Советской республи-ки, а если эта политика изменена не будет, то этот "сюр-приз" неминуемо и в недалеком будущем будет нам преподнесен, беру на себя смелость сказать, что тот путь, по которому в настоящее время идет наша партия в своей ра-боте на Востоке, грозит привести ее к совершенно обратным результатам...".

Фактически же Советский восток превратился в коридор для мировой революции, когда стал очевиден крах надежд на ее осуществление на Западе. Шло "подталкивание" событий в сторону их "революционного форсажа". Наглядно это проявилось на примере "народных" революций в Бухаре и Хорезме. Как бесхитростно сообщал в сентябре 1920 г. в телеграмме в ЦК РКП (б) председатель Совета назиров Бухарской республики, "Фрунзе с самого начала проводил военную подготовку переворота". Неудивительны и последствия подобной политики. В Хиве и Бухаре, писал Г. В. Чичерин К. Радеку уже 9 июня 1921 г., мы вынуждены были поддержать своими штыками переворот, последствия однако таковы, что даже туркестанские товарищи высказывают сомнения, не лучше было бы, если бы остался прежний порядок, на Востоке эти события нам навредили.

Вот что докладывал сотрудник Восточного отдела НКИД Ленину о бухарской революции. Революция превратилась в форменное военное вступление Красной Армии, ничем не прикрытое, нарушавшее все представления о праве народов на самоопределение, и Бухара фактически оказалась оккупированной страной. При занятии Бухары было выпущено несколько миллионов пуль, несколько тысяч снарядов, из которых было немалое количество и химических. Вот что писали сами бухарцы: "красноармейцы оскорбляли религиозные чувства мусульман (сжигали мечети, употребляли листы Корана для естественных потребностей и т. п.)". Были ограблены и вывезены ценности Бухары. Есть воспоминания очевидцев "бухарского похода" как красноармейцы шли, обвешанные с головы до ног драгоценными вещами.