Лев Никулин - Мертвая зыбь

- Присаживайтесь, Александр Александрович. От дверей дует.

Немного помедлив, Якушев сел.

- А молодежь сядет против нас. Рядом с Верочкой. Так, молодой человек?

"Молодой человек", то есть Саша, сел рядом с Верочкой. Ей было лет пять, не более.

- Внучка? - спросил Якушев.

- Внучка. У меня трое внучат: Петенька от Лиды, а Верочка и Оленька от Сережи.

Якушев опять подумал: "И этого безобидного старика втянули в шайку извергов и убийц..."

- Евгений Христофорович... - Якушев оглянулся, звенели ложечки, мамаши и бабушки занимались собой и своим малолетним потомством. - Евгений Христофорович... Вы помните беседы у вас в Мамонтовке на даче? И один разговор в дачном поезде... Подождите, Евгений Христофорович! - Якушев видел, что старик изменился в лице и открыл рот, собираясь его прервать. Подождите... Я прошу считать эти беседы несостоявшимися. Их не было. Их не было, и я и вы должны об этом забыть.

Прошло несколько секунд, пока Градов смог понять, о чем идет речь. Он вдруг просветлел и, чуть не опрокинув стакан, бросился пожимать руку Якушеву. Успокоившись, сел и стал внимательно слушать.

- Евгений Христофорович! Забудьте. Никаких разговоров на эту тему не было, - внушительно повторил Якушев. - И никаких денег у Кушакова на известные вам цели не просите.

- Да я и не просил. По зрелом размышлении я решил воздержаться, зная, что Кушаков не даст денег, его вполне устраивает нэп... Кроме того, я недавно привлечен к работе в Наркомюсте. Работать и держать нож за пазухой не в моих правилах...

- Вы абсолютно правы. На этом мы кончим. Как ваша подагра?

- Беда! Что поделаешь?! Годы...

И они заговорили о другом.

"Работать и держать нож за пазухой" - это мне не в бровь, а в глаз. А ведь я так работал. Нет, рвать так рвать..."

К вечеру Якушев и Саша возвращались домой.

- Папа, - сказал Саша, - я поиграю во дворе. Можно?

- Иди... Скоро придет мама.

- Будем играть в "красные" и "белые".

- То есть как?

- В войну. Я буду краском, а Витька с того двора - беляк.

- Хорошо...

"Всюду одно и то же... Всюду борьба. Даже у детей".

Якушев позвонил и вдруг вспомнил, что в квартире никого нет. Он достал ключ и вошел в коридор. Навстречу ему бросился Бум, визжа от радости.

Пройдя в кабинет, как был, в пальто, Якушев сел и взял папиросу. На душе стало чуть легче - с Градовым уладилось. Но разве это всё?

И тут он услышал звонок, слегка тявкнул Бум.

Якушев пошел к дверям, открыл дверь и окаменел.

В дверях, поглаживая рыжую холеную бородку, стоял Стауниц.

- Вы? - с удивлением сказал Якушев. - Какая неосторожность!

- Не беспокойтесь. Я произвел разведку и установил, что вы один в квартире.

В это мгновение сорвался со своего коврика Бум и с яростью залаял на Стауница.

- Уберите вашего тигра...

Якушев подхватил собаку под мышку и отнес на кухню.

- Странно, - сказал он, проводив Стауница в свою комнату. - Бум никогда никого не трогает, ласковая собачка.

- Возможно. Но этот шум ни к чему.

- Чем обязан? - сухо спросил Якушев. - Полагаю, что дело неотложное и важное.

- Совершенно верно. Разрешите доложить: помещение на Болотной площади приведено в порядок. Может вместить чуть не сто человек, если понадобится созвать съезд провинциальных групп.

- По поводу съезда мы еще ничего не решили в Политическом совете. Собрать такое количество людей - небезопасно. Кроме того, пока мы не получим помощь из-за границы, средств на организацию съезда монархических групп у нас нет.

- Оборудование помещения обошлось недешево. Ртищев мне говорил, что у вас есть виды...

- Виды есть. Но денег пока нет.

- В связи с этим надо обсудить важный вопрос: об "эксе".

- О чем?

- Об экспроприации. Члены моей группы томятся, требуют активных действий. Предлагают "теракт", то есть террористический акт. Поскольку Политический совет поручил вам руководство нашей "семеркой", мы бы просили вас пожаловать завтра в восемь на Болотную площадь. Пароль: "Я от Селянинова". Отзыв: "Фонтанка, шестнадцать". Позвольте откланяться.

Якушев проводил Стауница. Выпущенный из кухни Бум злобно лаял ему вслед.

"Что ж, надо решать..."

Он погладил собаку и подумал вслух:

- Ты, оказывается, разбираешься в людях. Впрочем, это не люди!

И опять перед глазами Якушева возникли Ртищев, Остен-Сакен и многие другие. Нечего сказать - "друзья"! С кем он хотел связать свою судьбу! Кто их союзники - грабители и убийцы!

Он вскочил и пошел было к телефону. Потом остановился. Нет, этого не скажешь по телефону. Якушев взял бумагу и твердым почерком написал:

"...сегодня я окончательно убедился в том, что оставаться между двух лагерей мне невозможно. Я готов бороться вместе с вами, бороться на жизнь и смерть с врагами советского народа и прошу вас оказать мне доверие. Я, конечно, явлюсь на очередное сборище так называемого Политического совета МОЦР и "семерки". И отныне все, что там будет происходить, вам будет в точности известно. Надеюсь, у меня хватит сил играть роль прежнего Якушева... Если бы я не явился на совещание Политического совета МОЦР и не присутствовал на собрании "семерки" Стауница, это вызвало бы подозрение в том, что я хочу отойти от МОЦР. Я слишком много знал, чтобы они оставили меня в живых. Я мог поступить иначе: бросить им вызов и заявить, что их политическая программа несбыточна, а кровавые затеи омерзительны, - в этом случае я не ушел бы живым, и это был бы род самоубийства.

Правильнее и честнее всего - всецело перейти на сторону революции, стать верным помощником ГПУ в борьбе с оголтелыми врагами новой России, сохраняя личину прежнего Якушева, одного из руководителей МОЦР.

И я выбираю этот путь".

Письмо прочитал вслух Дзержинский. Был первый час ночи. В его кабинете собрались Артузов, Пилляр, Косинов и Старов, который с тех пор стал держать постоянную связь с Якушевым. Тут же находился и автор письма.

- Товарищи всецело доверяют вам, Александр Александрович, - сказал Дзержинский, - письмо подкреплено фактами. Характеристики всех этих деятелей совпадают с нашими данными. Вы правильно отметили цензовый состав их: крупные землевладельцы, балтийские бароны вроде Нольде и Остен-Сакена, махровые черносотенцы из "Союза Михаила-архангела", бывшие сенаторы, придворные чины, гвардейские ротмистры... Я обращаю ваше внимание на то, что авторитетных военных в штабе МОЦР пока нет. Об этом вы должны поднять вопрос в Политсовете. Для чего? Скажу впоследствии. Не все монархисты тупоголовые кретины. Среди них есть весьма опасные люди - хитрые и злобные, хотя бы этот Стауниц.

- Мне думается, что Александр Александрович должен взять в свои руки закордонные связи, - сказал Артузов. - Основание такое: благодаря своему служебному положению он может получать командировки за границу и сноситься непосредственно с парижскими и берлинскими зубрами. Надо стремиться к тому, чтобы Якушев стал как бы министром иностранных дел МОЦР...