Лев Никулин - Мертвая зыбь

Менжинский перевел дыхание. Потапов понял, что он устал, посоветовал ему отдохнуть.

- Вернетесь, мы обсудим, как быть дальше с "Трестом", - сказал на прощание Менжинский.

77

25 марта 1927 года Потапов и Зиновьев прибыли в Хельсинки. "Племянница" приехала на день позже и, убедившись, что с ними нет Стауница, возмутилась:

- Почему нет Стауница?

- Так решено Политическим советом. Якушева, как видите, тоже нет. Совещание чисто военного характера.

- Но Стауниц связан с военными атташе посольств, он должен участвовать в совещании.

- Я не могу обсуждать решение Политического совета, - сухо сказал Потапов.

Кутепов предложил начать совещание.

- Какими силами мы может располагать в случае активных действий на территории России? - спросил Потапов.

- Прежде всего офицерскими кадрами. Группировки есть повсюду. Можно считать, что в Чехословакии наберется тысяч пять. Казаки в Сербии, в Болгарии. Число их известно Улагаю. Наконец, тергруппы, мои кадры. Первую группу - восемь человек - можно перебросить хоть сегодня.

Кутепов говорил с Потаповым как с равным по рангу. Даже в штатском Потапов держался по-военному. Офицерская розетка ордена Почетного легиона в петлице пиджака произвела впечатление на Кутепова.

- Полагаю, что доказать силу "Треста" можно, только если мы произведем взрыв или другое значительное покушение в срок, близкий ко дню выступления.

Кутепов вопросительно посмотрел на Потапова.

- Срок выступления... - сказал Потапов. - Все зависит от средств, нужны деньги.

- Есть надежда устроить в Лондоне субсидию вашей организации. Нас поддержит Уильямс, редактор "Таймса". Он женат на русской - Тырковой. Затем я рад доложить, что идут переговоры между нашим верховным вождем и Гинденбургом. Участвует и Штреземан. Переговоры ведет лично его высочество, и они протекают успешно.

- Обнадеживающая весть... Александр Павлович. Помощь Германии, если она будет реальной, многого стоит. Однако ведь за эту помощь придется расплачиваться будущей России. Вообще наши отношения с соседями - больное место. Вчера офицер финской разведки, некто Рузенштрем, позволил себе задавать мне бестактные вопросы шпионского характера. Моего помощника Зиновьева, деятеля флота, он просил удалиться на время этого разговора.

- Они оказывают нам услуги, приходится платить.

- Мне это говорили не раз. Но представьте себе ваше положение как командующего вооруженными силами после переворота. Нас поддерживают патриотически настроенные люди: как они посмотрят на подобную связь со штабами наших соседей?

Кутепов слегка зарделся от перспективы быть командующим вооруженными силами.

- Не мыслю себя на этом почетнейшем посту без вашей помощи, Николай Михайлович. Ваш опыт, ваши достоинства неоценимы...

Совещание было непродолжительным и кончилось 28 марта. Потапов, Зиновьев, Мария Захарченко вернулись в Москву.

Захарченко привезла письмо Кутепова Стауницу.

"Я был слишком огорчен, - писал Кутепов, - и страшно поражен тем, что среди приехавших не оказалось Вас. Ваши верхи почему-то решили иначе. Я в восторге от Ваших организационных способностей..."

Это означало, что Стауницу предлагалось принять участие в акте, который втайне решил осуществить Кутепов, втайне от Якушева и Потапова.

78

Ранним утром в квартире Стауница раздался звонок. Стауниц вышел в пижаме, сонный, злой, и увидел Кузена - Баскакова.

- Что это, милый, так рано?

Баскаков промолчал и прошел как был, в пальто, за Стауницем.

- Ну что?

- В Красно... в Екатеринодаре - провал. Взяли всю группу, кроме одной шлюхи. Она приехала и все рассказала. Спаслась тем, что ночевала у любовника.

- Да... Скучно, в общем.

- Дело не только в этом.

- А в чем? Ну, говори, не тяни!

- Я ездил в Крым и на Кавказ с Зубовым. В Новороссийске я заметил, он ходил на телеграф. Получал телеграммы до востребования.

- От жены, наверно.

- То-то, что не от жены.

- А от кого?

- Мы жили в разных гостиницах. Мария Владиславовна говорила мне, чтобы я за ним присматривал. Вот я и следил. Провожал его незаметно до почты. Видел через окно, как он получал телеграмму до востребования. Он прочитал, порвал в мелкие клочки и бросил в урну. Питом ушел. Я, конечно, бросился к урне. Сделал вид, что бросил бумажку, потом спохватился, будто бы нужная. Полез в урну и подобрал клочки телеграммы, не все, но, в общем, подобрал. В гостинице, в номере, подклеил и прочитал. Телеграмма Зубову, подписана "Федоров".

- Якушев!

- Он. Текст не полностью, но все-таки я разобрал: "...опасение... возм... смертельн... исход... возвращ..." Мы встретились вечером, перед тем как идти на явку. Зубов мне говорит: "Знаешь, мы в Краснодар не поедем, мне надо возвращаться в Москву. У жены умер отец". Я ему ответил: "Ты как хочешь, а я поеду". Он ни в какую! "Мы ездили вместе, нам обоим поручили инспекцию". Я подумал, в самом деле, нам поручали двоим, он военный, а я отдельного корпуса жандармов, мы ведь не очень разбирались в военном деле. И мы вернулись в Москву.

- При чем тут провал в Краснодаре?

- Телеграмма Якушева: "...возможен смертельный исход, возвращайтесь". Прошло пять дней, и в Краснодаре взята вся группа. Мы оба попали как кур в ощип. Якушев, значит, знал, что ожидается провал всей группы. Откуда он мог знать?

- Откуда? Подожди... Действительно, откуда он мог знать? Такие операции держат в абсолютном секрете.

- Что, если... Даже страшно подумать.

- Завтра у меня встреча с Зубовым. Но что это даст? Якушев дома, болен, у него ангина. Да он и не такой дурак, чтобы все прояснить... Вот что, послезавтра приезжай на дачу к Марии. Жди меня у нее. Может быть, все прояснится.

Баскаков ушел. Впервые он видел Стауница в состоянии растерянности.

Стауниц старался припомнить все с самого начала, с появления Якушева в МОЦР. Неужели он связан с ГПУ? Против этого говорит многое: петербургский видный чиновник; действительный статский советник; делал блестящую карьеру; принят в свете; и все это потерял из-за революции, отсюда ненависть к ней, к советской власти; полное доверие ему со стороны Высшего монархического совета, эмиграции, великого князя Николая Николаевича, Кутепова, польского и финского штабов. Только сумасшедшая Мария Захарченко могла заподозрить измену... Как будто все говорит за то, что Якушев убежденный монархист, притом превосходный организатор, мастер конспирации. А что говорит против? Почему все, все легко удавалось? Слишком легко. "Окна" на границе. Да, но был провал Рейли? Впрочем, не Якушев его переправлял обратно через границу. А история Шульгина? Уж очень гладко прошел этот вояж. Наконец, эти частые поездки Якушева за границу? Он ведь на службе. И переход границы много раз. И все шло как по маслу. Наконец - главное: он ведь действительно скорее мешал "Тресту", чем действовал; он был против терроризма, против диверсий, против шпионажа; это, впрочем, под флагом патриотизма. И теперь - эпизод с телеграммой Зубову: предупреждал о провале краснодарской группы. Откуда он мог это знать? Зубов - его правая рука. Что он делал для "Треста"? Одни разговоры. Жена Зубова - коммунистка. А почему Якушев был против моей поездки за границу? Не пускал меня к Кутепову.