Алексей Дельнов - Франция. Большой исторический путеводитель

И случилось невероятное. 27 апреля 1969 года свыше 53% участников проголосовали против - первый отрицательный ответ за более чем полуторавековую историю всенародных опросов!

Президент сделал единственно для себя возможное: тут же сложил полномочия. Сыну он сказал: «Французы устали от меня, да и я утомился от них». После чего удалился в свое имение в Шампани.

Вечером 9 ноября 1970 года, когда де Голль раскладывал пасьянс, у него случился разрыв аорты. «Какая боль!» - его последние слова.

Он не дожил двух недель до своего 80-летия. Похороны на местном кладбище, согласно завещанию, прошли очень скромно.

Ушел великий человек. Как сказано в Писании - «преложился к народу своему». А горячо любимый им французский народ всем своим неугомонным бытием продолжал писать славную историю свою.

Но хочется, завершая сей труд, поговорить и о времени недавнем. Хотя… «Большое видится на расстоянье» - гениальней Есенина не скажешь. Эти совсем недавно минувшие десятилетия - они такой сложносплетенный, пестрый клубок… Особенно для нас, россиян: десятилетия кромешных застоев, миражей, катаклизмов. Не разберешь, что более-менее улеглось на временной дистанции, стало достаточно безопасной, подлежащей бесстрастному рассмотрению историей, а что - то, в чем мы каждодневно путаемся-путаемся, да никак не уразумеем - куда же веревочка вьется. К французам в эти годы Господь был, конечно, помилосердней (видно, они Его меньше прогневали) - но и у них много чего всякого стряслось. Так что самим бы разобраться, чего уж нам, с нашей далекой да пошатывающейся колокольни о чужих делах умствовать. Поэтому постараемся быть по-поверхностней (если получится).

После де Голля все еще были у дел гошисты, троцкисты, анархисты. Высматривала пути установления диктатуры пролетариата мощная компартия. Прикидывали, как бы приодеть Францию поамериканистей, правые либералы. Искали возможностей уберечься от обоих этих кюветов социалисты. Но на смену генералу пришел, победив во втором туре досрочных президентских выборов, верный его соратник, когда-то начальник личной канцелярии, а в последнее время премьер-министр, Жорж Помпиду.

Человек с безупречной биографией: внук крестьянина, сын учителя, сам начинал как преподаватель французской литературы. А стартовой площадкой для рывка в большую политику для него стал пост генерального директора банка Ротшильда. «Преемственность и диалог» - так определил он свое кредо на президентском посту. То есть, намерен следовать патриотическим и патерналистским курсом де Голля, но всегда готов прислушаться к тем буржуазным политикам, которым хотелось бы побольше «атлантизма» и «европеизма», а вот «дирижизма» (государственного регулирования) - поменьше.

Помпиду, несмотря на «импульс последствия» чехословацких событий, пять раз встречался с высшим руководством СССР. В 1970 г. подписал с Л.И. Брежневым договор: в случае возникновения в мире пиковых ситуаций, правительства двух стран должны незамедлительно вступить в контакт для согласования позиций. Помпиду первым из ведущих западных политиков поддержал советскую идею о проведении Общеевропейского совещания по вопросам безопасности и сотрудничества, что привело к подписанию в 1973 г. Хельсинкского соглашения. (Как все могло быть хорошо и благостно! Да видно, не судьба: только пресловутая «Хельсинкская группа» из злопышащих недобитых диссидентов у нас от той затеи и осталась.)

Франция, вопреки настойчивым требованиям «атлантистов», не вернулась в военную организацию НАТО. Помпиду сделал все от него зависящее для прекращения «грязной войны» во Вьетнаме - и мирный договор был подписан именно в Париже в 1973 г.

Но «европеизм» президенту был не чужд. Он снял возражения против вступления Англии, Ирландии и Норвегии в «Общий рынок» - и в нем стало девять стран-участниц.

За время правления Помпиду Франция значительно укрепила свои ядерные силы. Она обзавелась всеми видами этого убийственного оружия: баллистическим ракетами наземного базирования, ракетными крейсерами и подлодками, стратегическими бомбардировщиками. Французский ядерный потенциал превзошел английский.

Во внутренней политике Помпиду, следуя заветам предшественника, прилагал усилия к тому, чтобы трудящиеся заняли более достойное место в капиталистическом обществе - получали бы справедливую долю от испеченного ими общенационального пирога, а их дети - еще и «равные шансы» занять высокое положение. Но и радетели основ капиталистической системы без гостинца не остались - вожжи правительственного дирижизма были существенно ослаблены. А чтобы все были друг другом довольны - профсоюзам было предложено заключить с хозяевами «контракты прогресса», то есть, отказаться от забастовок в обмен на гарантию ежегодного роста зарплаты. Однако, как это часто бывает с благими намерениями, мерси сказали далеко не все: профсоюзы контракты заключать отказывались, а предприниматели считали, что государства в экономике по-прежнему слишком много, и оно сверх меры берет из их кармана на социальные нужды.

Важные процессы шли в то время и на левом фланге. После мая 1968 г. там убедились, что без единства успеха не добиться.

Большое впечатление произвел ввод советских (и прочих - из стран Варшавского Договора) танков в Чехословакию. Французские коммунисты не могли не считаться с практически всеобщим осуждением силовых действий советского блока, когда даже такие штатные «искренние друзья» Советского Союза, как Ив Монтан, выступили с резкими антисоветскими заявлениями. Да и, несмотря на собственные чувства «классовой солидарности», многие члены французской компартии испытывали - как результат влияния «не совсем здоровой обуржуазившейся западной культурной среды» - легкое замешательство от происшедшего. В идеологии и политике ФКП, возглавляемой с 1970 г. Жоржем Марше, стали все явственнее проступать черты еврокоммунизма. Течения, по московским меркам, чересчур соглашательского, если не сказать - оппортунистского. На своем пленуме в декабре 1968 г. французские товарищи договорились до того, что, при переходе к социализму в их стране должна действовать многопартийная система, что национализировать следует только банки и ведущие отрасли промышленности - не более того. И недалек уже был тот день, в который они прямым текстом похерили и святая святых - диктатуру пролетариата. Но, по раскладу тогдашней политической коньюктуры, заострять углы ни КПСС, ни ФКП было невыгодно.

Коммунисты пошли на сближение с Социалистической партией. Та летом 1971 г. приняла в свои ряды «Конвент республиканских институтов», возглавляемый Франсуа Миттераном, - и этот политический деятель первого ряда стал председателем обновленной Социалистической партии. Он был не против союза с коммунистами - но считал, что в этом союзе акценты должны быть смещены. Заявил, что его цель - «доказать, что из 5 миллионов избирателей, голосующих за коммунистов, 3 миллиона могут проголосовать за нас». А символом партии стала роза - цветок, хоть и ассоциирующийся с красным цветом, но не обязательно красный.